Мужчина завопил от боли, но руками вцепился в раму и напрягся. Сергей стиснул его запястья и, собрав силы, буквально выдернул из окна обмякшее тело. Женщина скакнула следом за мужем головой вперед и, перекувырнувшись в воздухе, благополучно приземлилась. Автобус, от которого она при этом оттолкнулась ногами, сильно качнулся, потом со скрежетом задрал кверху задние колеса и рухнул в пропасть.
У Сергея подкосились ноги, он сел — буквально упал — прямо там же, где стоял, и закрыл глаза, пытаясь унять дрожь во всем теле. Мужчина лежал неподвижно — кости его ног были раздроблены, и от боли он потерял сознание. Паренек, лежа у скалы в том же положении, в каком его оставил Сергей, продолжал стонать и звать маму. К счастью младенец, уставший от крика, ненадолго замолчал. Женщина погладила мужа по щеке и прислушалась к его дыханию.
— Жив, вроде. Прокоп, ты меня слышишь?
— У него болевой шок — защитная реакция организма, — слабым голосом пояснил ей Сергей. — Пусть лучше пока побудет без сознания.
— А вы доктор? — женщина быстро повернула к нему исцарапанное осколками лицо.
— Я ученый — микробиолог.
— Да? А что вы делаете?
— Я изучаю микробов. Вы возьмите ребенка, что же он лежит на земле. А то я сам не могу, у меня что-то голова кружится.
Она подняла младенца и, прижав его к груди, покачала. Внезапно взгляд ее упал на мертвое тело матери подростка.
— Лиза, господи, боже мой! Что… что с ней?
— Она умерла. Не кричите, испугаете малыша.
Все также покачивая ребенка, женщина какое-то время в оцепенении смотрела на погибшую, потом опустилась на землю рядом с мужем и Сергеем.
— Лиза из Москвы, мы с ней четвертый год в этом санатории отдыхаем, — неестественно спокойным голосом сказала она, в оцепенении глядя прямо перед собой, — раньше мы дружили, она мне все про себя рассказывала, а потом надулась — я, видите ли, всем передаю, что она мне говорит. А что я такого кому передавала? Мне-то все равно, мне есть, с кем общаться. С Щербиниными вот в этом году сдружились — они наши земляки. Из наших мест вообще много народу в этот санаторий ездит. А ничего, что Прокоп все в обмороке?
— Так даже лучше — он не чувствует боли.
— А, тогда ладно. А Юрка-то все стонет, что с ним? Я не могу подойти, я крови боюсь, а он весь в крови, — ее вдруг начала колотить дрожь.
— Это не его кровь — матери. Ничего, он придет в себя, — у Сергея все сильней болела голова, он лег на спину и закрыл глаза, а женщина, как в забытье, покачивала уснувшего младенца и возбужденно говорила, перескакивая с темы на тему:
