— Позвольте, позвольте, — заинтересованно воскликнул Оганесян, — Веселова я помню, он был одним из первых, кому мы ввели препарат. Можно сказать вслепую — испытаний еще не проводили, нужной дозы никто не знал, но он умирал, и выхода не было.
— А, так это были вы, доктор! — повернувшись к академику, сурово покачал головой Царенко. — За Виктора нашего, конечно, до земли вам поклон, но что же вы так плохо работали? Почему в сорок четвертом еще не было пенициллина?
— Вообще-то он уже был, — со вздохом отозвался Оганесян, — мы под руководством Зины Ермольевой готовы были провести клинические испытания еще в сорок втором, но слишком долго тянулся спор о том, чей пенициллин лучше — наш или английский. Слишком долго! Не знаю, какова здесь доля моей вины, но прошу прощения, — старый академик поклонился с присущим ему изяществом движений.
— Меня в том бою ранило в грудь, — отвернувшись от него, продолжал генерал. — Вода была ледяная, я с головой ушел под воду. Злата и еще одна наша девушка, Вера Демчук, вытащили меня, оттащили в медсанбат на берегу, и Петр зашил рану, а то бы я истек кровью — пулей мне порвало внутри какой-то важный сосуд. Сам я ничего этого, конечно, не помню — Вера потом рассказала. Она отвезла меня в госпиталь, выходила, а позже мы с ней поженились. Двух сыновей она мне родила, а в прошлом году покинула меня — скончалась от рака.
— Вечная ей память, — поднимая бокал и глядя прямо перед собой, произнес Петр Эрнестович, и Злата Евгеньевна тихо повторила за мужем:
— Вечная память.
— Спасибо. Но я опять вернусь к тем временам. Выйдя из госпиталя, я представил к ордену Красной Звезды санинструктора Злату Волошину. К сожалению, награда эта до нее не дошла — возникла путаница из-за того, что она сменила фамилию и основное место жительства. Сейчас награда, наконец, нашла свою хозяйку. Я, собственно, и приехал сюда, чтобы лично вручить тебе, Златушка, твой орден. Хотя полагается делать это в официальной и торжественной обстановке, но мне, как бывшему командиру и старому фронтовому товарищу разрешили вручить тебе боевую награду у тебя дома.
Во внезапно наступившей тишине Царенко торжественно передал Злате Евгеньевне коробочку с орденом и троекратно облобызал ее.
— Спасибо, — тихо сказала она, невольно отстраняясь и вертя в руках коробочку. Гости дружно начали аплодировать, а вечно недовольный жизнью Камышев сердито застучал ложкой по столу:
— Что за «спасибо»! Следует сказать «Служу Советскому Союзу!».
