Подготовка к спектаклю шла полным ходом. Рисунок Лизиной роли почти совпадал с ее собственным превращением. В первых сценах она была нелепа, смешна, вульгарна. Лиза играла себя вчерашнюю, и это заставляло ее меняться еще быстрее. Они с Глебом часто оставались после общей репетиции, чтобы поработать над своими сценами. Сам Глеб играл профессора. Потом поздними зимними улицами они шли к Лизиному дому. Как-то раз он обернулся после того, как они распрощались, и увидел Лизину фигурку, которая брела куда-то прочь от дома… Глеб догнал ее и остановил. Он чувствовал некоторую ответственность за девчонку и не хотел, чтобы студия служила предлогом для отсутствия дома. Лиза сказала, что дома все пьяные и ночевать там она не хочет. Пойдет к знакомой девочке.
— Да вы не переживайте, Глеб, я часто ночую у кого-нибудь. Меня в общежитии у девчонок знают. Вахтерша пустит…
Глеб посмотрел на часы: была половина первого.
— Ладно, пойдем ко мне. Там вторая постель есть.
И они пошли. Их прогулка по зимнему ночному городу казалась Лизе сценой из волшебного спектакля. Горели фонари, освещая крупный невзаправдашний снег. И сквозь кружение этого снега под черным небом она шла, как героиня пьесы, к своему счастью…
А счастье свалилось на нее сумасшедшей лавиной. В ту же ночь они стали близки. И теперь Лиза частенько оставалась у него на ночь, благо дома это никого не интересовало. Она читала его книги и думала его мыслями. Цепляла его словечки и одевалась в его рубашки. Внутри нее росла другая Лиза. Женщина. Умница. Красавица. Его внимание, поцелуи, его красивое тренированное тело казались ей прямым доказательством ответной любви. Но Глеб думал иначе. Нельзя сказать, что он не влюбился… Влюбился, и очень, но все это время он помнил, что его ждут другая жизнь и другие женщины. Те необыкновенные, загадочные, известные…
Виденные им на экране и выдуманные еще в ранней юности, они ждали его в прекрасном грядущем, где не было места Лизе. Но теперь, в этот момент, он был влюблен в нее и целовал ее узкие ступни, называя их крылышками… И она, скрестив легкие тонколодыжные ноги, шевелила этими ступнями, подражая подрагиванию крыл. Невидимое время неслось сквозь них, когда они любили друг друга, и неотвратимо разносило в разные стороны… Но Лиза еще не знала этого и все крепче обнимала Глеба за плечи, все сильнее вжималась в него хрупким телом. И только в предрассветные часы глухая тревога охватывала ее и молчаливое животное внутри нее тихо скулило. Тогда она обнимала любимого и лежала неподвижно, слушая этот плач в себе.
