Настя вдруг поняла, что сквозь снежную пелену она слышит чьи-то шаги. За деревьями мелькнул огромный мужской силуэт. Настя подумала нехорошее слово, потом другое, тоже нехорошее, но цензурное: «Маньяк!» Бедная девушка собралась было что есть силы помчаться к вожделенной остановке, но ноги стали чужими, и она сначала стала как вкопанная, а потом села в сугроб. «Маньяк» потоптался возле нее и спросил глухим басом:
— Тепло ли тебе, девица?
Настя закашлялась и вместо привычного: «Ты что, сдурел?» у нее получилось растерянное:
— Нормально…
— Вот и хорошо, — прогудел тот и стал вынимать ее из сугроба, отряхивать и похлопывать.
«Нет, не маньяк, — повеселела Настя, разглядев белую бороду. — Да это старикашка! Бомжует небось бедняга. Видно, из теплоцентрали вылез недавно».
Настя двинулась наугад через сугробы. Теперь вокруг стало почти светло, звезды глядели с неба ласково и мудро.
— А что, далеко остановка? — спросила Настя шагающего рядом попутчика.
— Да нет, вон там!
От облегчения Настя аж всхлипнула.
— У тебя что, детка, горе какое-нибудь? — участливо спросил дед.
— Да так, ерунда, мелкие неприятности.
Настя растрогалась: старичок-то добрый, надо его отблагодарить за работу.
— Давайте я вас пирогом угощу. Все-таки Новый год!
Девушка вынула из сумки помятый пирог.
— Спасибо, милая. Тогда уж вместе откушаем!
Настя вспомнила, что на вечеринке ничего не успела перехватить, кроме бутерброда. «Лучше б я у них всю икру сначала сожрала», — вздохнула она про себя. Остановившись, они начали жевать пирог.
— Как у моей бабушки, — одобрил старец. И зашарил по своему тулупу. — Выпить хочешь? — Он протянул Насте тяжелую стеклянную флягу. Внутри что-то мерцало. Настя глотнула, и душистый яблочный мороз обжег ей горло. Старичок тоже глотнул и близко заглянул Насте в лицо. Она с удивлением обнаружила, что глаза у него невозможного синего цвета.
Мороз усиливался, и все вокруг тоненько звенело хрустальными ангельскими голосами: и ветви, и сугробы, и звезды. Выпили еще по глотку.
— Ну что ж, с Новым годом, девушка!
— С наступающим, — уточнила Настя.
— Да нет, уже с наступившим! — засмеялся дед. — Уже двенадцать!
Настя ахнула и вдруг, не удержавшись, заплакала навзрыд.
— Ну что ты, девонька, ведь ничего же не случилось! Тебя что, родители ждут или жених?
Нет, ее никто не ждал, но от этого было еще обиднее. Пока все нормальные люди ели, пели, танцевали и вообще жили разноцветно, она застряла в лесу с каким-то ханыгой. Но ничего этого Настя не сказала, а наоборот, поздравила старичка с Новым годом и пожелала ему счастья.
