— Ну, спасибо тебе, Рагнар, проводил и в кузнице помог. — Веселина остановилась у ворот отчего дома.
— Не за что, — улыбнулся гридень. — Приятно было с тобой поговорить.
— Ты знаешь, — девушка опустила глаза, — через два дня посиделки будут у Миланы.
— Это не Стрежня ли дочь?
— Стрежня, ты приходи, — при этих словах Веселина кротко улыбнулась и бросила на Рагнара полный лукавства взгляд.
— Приду, если приглашаешь, приду, — просто ответил тот и, махнув на прощанье рукой, зашагал к детинцу.
Солнце уже было низко. Рагнар вернулся вовремя. Княжич Славомир как раз спустился в гридницу и поднимал воинов. А затем была скачка под закатным солнцем. Бег по лесным тропам. Неожиданный удар по логову разбойников. Свист стрел, отблески языков пламени на лезвиях мечей, ржанье напуганных лошадей и истошные вопли татей разбойных. В эту ночь взяли всех. Зарубили не менее трех дюжин, еще десяток полонили. Но вести в Велиград их не стали, Славомир, учинив короткий допрос, велел развесить татей на деревьях. Как он выразился: «От Прави отвернулись — пусть и землю не топчут». Зато в окрестностях стало спокойнее, и огнищане могли не бояться разбоя.
— Долго ехал Дунай по полям раздольным, лесам дремучим да горам каменным. И встретил богатырь красну девицу в поле чистом. Посреди поля воинский шатер стоит, за шатром конь богатырский пасется. Не простая была девица — княжна Непра, богатырша-поляница. Сама в честном бою знатных богатырей и рыцарей побеждала. Вступил с ней в бой богатырь Дунай. Видит: равного себе противника нашел, никак побороть поляницу Непру не может. Да только тут оказия приключилась: глянула княжна на Дуная, и в сердце у нее огонь полыхнул. Это Ярило златокудрый да буйный свое копье золотое, огненное в сердце богатырши метнул, — рассказывал сотник Мочила. Собравшаяся в круг молодежь слушала его внимательно, старались не шуметь. Нечасто поживший, матерый боярин заходил вечером в гридницу к дружинникам вот так: посидеть, поговорить о жизни, вспомнить былое, самому рассказать.
Поздний вечер, на улице уже стемнело. В просторном помещении гридницы мягкий полумрак, разгоняемый только светом полудюжины лучин на стенах. Иногда одна из них гаснет, и тогда ближайшему человеку приходится вставать и вставлять в державку новую лучину. Благо заготовлено лучины много, целые пучки на столиках у стен лежат.
Света мало, огонь выхватывает из сумрака загорелое округлое лицо сидящего на лавке у стены боярина, внимательные глаза рассевшихся вокруг гридней. Сидели кто где место нашел: кто на лавках, кто на ларях или столе, а кто и на полу, скрестив ноги по обычаю далеких полуденных народов. Поблескивали висевшие на стенах оружие, брони, серебряные кубки, утварь драгоценная. Темнела небрежно брошенная на стол медвежья шкура.
