Больно ударившись, собаки оказались на холодном земляном полу.
— Не мандражируйте, вы тут ненадолго. Посидите денька два, а там, глядишь, и хозяева ваши объявятся. На сухарик, — мужчина ткнул таксе в нос заплесневелый сухарь.
Чернышёва ощерилась.
— Лезешь в волки, а хвост собачий! — пожурил её Петрович. — Двое суток без харчей помыкаетесь, посмотрим тогда, как запоёте! — с размаху он захлопнул решётку новой собачьей тюрьмы. — Сидите тихо, не то Кузьму Никифоровича позову.
— Киднепинг — уголовно наказуемое преступление! — крикнула Собакевич мужчине вслед. — Надо срочно выбираться отсюда, — Юлька забегала по клетке в надежде найти какую-нибудь лазейку.
— Разве не видишь, это форт Боярд… — такса уныло улеглась калачиком на пол.
— Я вообще ничего не вижу — темно, как в гробу!
— Юля, что это?.. — голос Чернышёвой дрогнул.
Собакевич недоуменно уставилась на перекошенную морду подруги и, следуя за её взглядом, обернулась.
Из глубины сарая, не мигая, на собак смотрели несколько пар глаз. Разглядеть обладателей пристальных взглядов было невозможно.
— Не бойтесь, — раздался печальный голос. — Мы не причиним вам вреда.
— В-вотещё! Ничего мы н-не боимся! — заикаясь проговорила Юлька. — А вы к-кто?
— Несчастные жертвы шантажиста Николая Петровича Пынтикова, профессионального вора-собачника с двадцатилетним стажем, — ответил всё тот же грустный голос.
Подруги пристально всматривались во мрак, из которого постепенно выступали чёрные худосочные силуэты.
Собак было не больше десятка. Низенькие и высокие в холке, но одинаково стройные и поджарые, как велосипеды, они сидели понуро, запертые каждая в свою клетку.
— Разрешите представиться — Гуся, — с вселенской тоской молвил седой ризеншнауцер.
— Юлия Собакевич, а это… — левретка осеклась. — Лада. Просто Лада, — на всякий случай она стала расшаркиваться. — А мы уж, грешным делом, подумали, что нас кинули на съедение крысам.
— Пынтиков Николай не из тех, кто бросает деньги на ветер, — пропел мелодичный голос. — Меня зовут Лайла, необычайно рада знакомству.
Девочки разглядели в сумраке маленькую шелти.
— А вы давно тут? Отсюда можно сбежать? А вас здесь сколько? — воодушевлённо затараторила левретка.
— Утром нас было четырнадцать, а теперь — девять, — молвила Лайла. — Троих продали на птичьем рынке. За одного хозяева внесли выкуп… — шелти помрачнела. — Ещё был английский бульдог Костик, но… Сегодня он умер от тоски по хозяевам. Впрочем, давайте знакомиться. Это мисс Фиби, французская болонка. Она здесь две недели, хозяева пока не нашлись.
