Девчата тоже босоножки. Незадолго до взятия в плен, им выдали хорошую поставленную из США, под ленд-лиз, военную обувь. И красивы новые кроссовки, и с толстой, ребристой, из отличной резины подошвой практичны! Гитлеровцы, как у них стервятников это было принято, все ценное реквизировали, рассудив с циничным практицизмом: здоровые и крепкие пленницы не отбросят копыта за время босоногого перехода, при ночном морозе в минус три, максимум - минус пять. А слабые рабы которые при этом загнуть и не нужный новому порядку Третьего Рейха.
Как неприятно и мучительно в такую погоду, переть в темноте босиком. Но он уже не принадлежит себе. И что плененному пионеру делать? В крепкую, но уже с рассечениями и вздувшими рубцами спину с силой ударило (безжалостно высеченный мальчишка вздрогнул) тупым концом массивный приклад. Даже под майкой хлюпнуло, видимо немного крови из него "мастера-палачи" все же выбили.
Скорее противно, чем страшно, рыкнул прислуживающий палачам зверь, жестко дернула спереди, прочная видимо из синтетики верёвка. Пионер-герой чуть не упал, но все же сумел, балансируя корпусом и благодаря, вовремя протянутой сестрой руке удержаться на ногах. Еще раз врезала, правда уже на излете плеть и подхлестнутый Олег рванул, съёжившись от неумолимого страха и ранее никогда не испытанного унижения. Мальчик-пионер утратил задор, не осмелился даже обернуться на ударившего его гитлеровца-бегемота. Впрочем, мальчишка боялся его, мышцы шеи сами невольно немели. Олег прилагал, чтобы не встретиться своими чистыми глазами с адским взглядом оборотня-волка.
На востоке грохотали не слишком отдаленные разрывы, они зародили в душе робкую надежду, вдруг придут наши и освободят от участи куда худшей, чем смерть. Но вдруг как назло канонада резко, словно у тебя самого лопнули барабанные перепонки, прервалась. В черном небе погасла зеленоватая сигнальная ракета, и от наступившей тишины, стало еще страшнее и тоскливее. Разве, что гитлеровцы покрикивали, а пленницы безуспешно пытались крепиться.
А босые подошвы мальчишки с каждым шагом пекло все сильнее, словно в тазик с водой поливали кипяток. Многие разутые девчата, тоже презрев гордость, от мук дороги взвизгивали и охали. Те, из них, что набраны из деревни, где в полунищих колхозах, с раннего детства приходилось вынуждено босячить от снега до снега, шагали более уверено, либо, чеканя шаг, или даже потаптывая стежки, чтобы другим стало удобнее шагать.
