– Не знаю. Нам ведь ничего не говорят, нас просто наняли, чтобы мы держали шефа в курсе. Да нам-то какая разница?
– И то верно, – кивнул Петр, подбирая кусочком белого хлеба масло с опустевшей тарелки и делая вид, что не замечает неодобрительного взгляда Линды. – Лишь бы деньги платили. Завтра с утра позвоним, доложимся.
Их нашел и нанял человек из Москвы, случилось это больше трех месяцев назад, вскоре после убийства Евтеева, велел отслеживать телодвижения милиции и следствия по раскрытию преступления против старого доктора. Связи у Линды и Петра в правоохранительных органах были крепкие, и за очень небольшие деньги им удавалось узнавать все, что нужно. В чем состоит интерес шефа, им не объясняли, просто дали задание и телефон человека, которому они должны докладываться. Ничего опасного в следствии не происходило, дело порасследовали немножко и прикрыли. В тот момент Линда и Петр думали, что с этим заданием покончено, однако совсем недавно им снова позвонили: шефу стало известно, что по Южноморску разгуливает какая-то парочка, которая интересуется сыном покойного доктора. Нужно было выяснить, что к чему. Вот они и выясняют. Практически вслепую, но зато за хорошие денежки.
* * *
В информации, которую полковник Алекперов получил от неизвестного ему источника, содержались, помимо прочего, сведения о следователе, который вел когда-то дело о нарушениях правил валютных операций, то самое дело, из которого непонятным образом «выпал» Валерий Стеценко. На то, чтобы найти этого следователя, много времени не ушло, он давно вышел на пенсию и жил в Москве. Правда, Хана предупредили, что он очень больной и немощный и, похоже, немножко выжил из ума, но Алекперова это не огорчило, а даже совсем наоборот: следователи, как, впрочем, и другие сотрудники КГБ, обычно не рассказывают о своей прошлой работе, привыкли, что она вся проходила под грифом «секретно», и хранят свои тайны, несмотря на то что проходит не один десяток лет. Если бы следователь Полищук оставался в здравом уме и твердой памяти, шансов у Хана было бы крайне мало, а так все-таки есть надежда вытащить из старика хоть что-то.
Николай Федорович Полищук выказал немедленную готовность к встрече, и Хан понял, что старик отчаянно изнывает от скуки. Был Николай Федорович сгорблен, плохо ходил и почти ничего не видел, хотя, насколько Хану было известно, возраст у него был не таким, чтобы выглядеть дряхлым стариком, всего-то семьдесят четыре. Жена Полищука смотрелась вполне бодрой моложавой дамой и торопливыми шажками металась по маленькой квартирке, готовя нехитрое угощение и чай для гостя.
