Наркизов, убедившись, что Таня одета прескверно, да и годков ей далеко за тридцать, предпочел откланяться, прихватив, правда, с собою стакан водки из второй бутыли. Летчик пытался было удержать Гарри, но, споткнувшись о чей-то ботинок, громко хлопнулся на пол. Таня даже не сделала попытки поднять кавалера, а налила себе еще и пристроилась к шпротам, выхватывая их из банки грязными пальцами… Виталик кое-как приподнялся сам, с трудом забрался на кровать и заметил, что однажды он поимел за ночь семерых девиц разного возраста. Таня ласково спросила его, где он спрятал второй полтинник, а то водка скоро закончится. Ударяясь о стены сначала шестого, а затем и седьмого этажа, Гарри кое-как добрался до своего блока.
Затем он долго колотил в дверь блока, хотя ключ от нее имелся. Он ругался и проклинал этот город, эту страну, этот университет, этих подлых людишек… Дверь все же открылась, и возмущенный Аслан хотел было уж выказать создателю свое неудовольствие, но, присмотревшись, махнул рукой и испарился. С огромным трудом Гарри открыл собственную дверь и, войдя в комнату, рухнул на пол, уронив стакан с водкой. Это был конец, достойный Наполеона…
Рано утром Гарри Наркизов явственно осознал, что для того, чтоб испытать муки ада, вовсе не обязательно посещать это место лично. Стеная и катаясь по полу, Гарри материл всю страну в целом и отдельно – по именам, иногда всхлипывал и молился черт знает кому… Кончилось это тем, что Наркизов растянул ногу и заорал так, что соседи замолотили в стенку кулаками. Бесы сознания наслаждались своей властью над создателем и напоследок швырнули его в глубокий обморок… Спустя несколько часов, Гарри проснулся вторично, с несколько проясневшей головой. Он тяжело поднялся и направился в туалет. Выходивший оттуда сосед Сослан, с густой шевелюрой черных волос, ехидно приветствовал его, но Гарри ему даже не ответил.
Приняв душ и промыв желудок, Наркизов вернулся в свою каморку. Пришибив некстати вылезшего таракана, создатель со стыдом вспомянул о ночном дебоше и провалился в небытие.
4. Преступление
Между тем события, что называется, назревали! Круговцы, весьма обеспокоенные загулами и исключением из Юника создателя, требовали Нового заседания Круга, чтоб «все решить». В Городе также было неспокойно: на Заводе демоносцы вновь устроили митинг, жители поговаривали о приезде Высокой комиссии из Москвы, университетское начальство снова обеспокоилось «делом Томина». ОХРана, растерявшись поначалу, рьяно взялась за дело. Начальник городского ОХРа Дормидонт Кузин был человеком неглупым и старой закалки. Он попал в уездный Город из-за разногласий с губернским начальством и мечтал вернуться в Пронск, доказав всем, что он лучший спец по тайной охране государства… Начальника ментуриан Виктора Рамина он не любил, считая его «выслужившимся» балбесом: Рамин получил свой пост в начале Больших Перемен и получил непонятно за что.
