Бородач Брюхенфильд, принявший уже сто пятьдесят граммов хорошего коньяка, проповедовал свое, посвящая юнцов и девиц, сидевших подле, в тайны античной морали. Играла легкая музыка, кто-то уже пританцовывал, кто-то даже напевал… Самсон Маэстрин, уписывая салат из кальмаров, орал о тайне роскомресповского рока, которая заключалась, по его мнению, в творчестве Цоя, Макара и Гребня, а также в его, маэстринских, песнюшках. Члены его группки ему поддакивали, а студент Хамин под этот шумок слопал половину здоровенного карпа, выставленного в качестве украшения стола. Всем было очень неплохо, вечеринка удавалась.
…Гарри с Шутягиным появились, когда веселье перешло в свою срединную, т. е. наиболее приятную стадию. Большинство гостей уже изрядно налопалось, и теперь – кто плясал польку-бабочку с бабочками же, кто играл на потасканной гитаре на кухне, кто немузыкально пел, а кто – и вовсе занимался торопливой любовью в третьей комнатке, пустой и темной, со сваленной там верхней одеждой. Влас с Леной находились во второй комнате и о чем-то мило беседовали, Брюхенфильд, принявший уже все 350 граммов, орал на весь зал о сладости и нужности эпикурейства, готовясь даже наглядно объяснить окружающим, в чем оно заключается. Вошедший Евгений, бывавший здесь часто, представил создателя – имя Наркизова сделало небольшой переполох: многие были наслышаны о его выходке у Заревича, а некоторые догадывались и о большем. Самсон, увидевший Гарри, не доел винегрет и моментально ретировался, прихватив, правда, с собой початую бутылку «Рислинга». Брюхенфильд лично подошел к создателю и долго тряс в своих пухлых лапках твердую ладонь Наркизова, приглашая присоединяться к умной беседе. Гарри поморщился, но, подумав, пошел вместе с главой "киников” к столу. Шутягина немедленно утащили на кухню: играть и только играть!
Осмотревшись и немного послушав бредни Брюхенфильда и Дерибаса Колбаскина, создатель пошел в атаку. Вскоре ни к чему не обязывающий разговор о Древнем Риме был искусно сведен создателем к беседе о "стонущей и гибнущей России". Малышня, хорошо пред тем нализавшаяся, орала, что нужно идти и громить все подряд, в частности, для начала поджечь Юник и выгнать ворюгу Протухова! Один из первокурсников даже продекламировал грозное послание Ивана Шупкина: «Свободой с великой любовью, свободой, свободой дыши! Ведь это залитые кровью изломы российской души!» Студенты поопытней, зная, чем заканчиваются подобные беседы, моментально рассосались. Поликарп, прижимая к себе бабешку в рыжем платье, улыбался и убедительно возражал Гарри, что все это уже было, что Лысый гений ничем не хуже Юлия Цезаря и Наполеона. Создатель, поняв, что его призывы ни к чему толковому привести тут не могут, встал и, прихватив с собой азартно слушавшую его симпатичную девицу лет восемнадцати, отправился на поиски Шутягина. В зале гремел новый шлягер на стихи другого известного поэта:
