— Густав, ч’аа тоже не чужд благородным порывам.
Аксель и инженер одновременно повернулись на раздавшийся за их спинами звучный, заметно вибрирующий голос. Существо, стоявшее перед ними, несомненно относилось к разумным, (потому что обладало речью, отметил про себя Аксель), но не приматам, хотя фигурой отдалённо напоминало человека, (двуногое прямоходящее, с одной головой и двумя руками). Точнее, отчасти напоминало своим строением человека, потому что в следующее мгновение внимательный взор начинал подмечать различия и несоответствия, от которых даже у закоренелого реалиста-циника становилось как-то неуютно, как-то нехорошо на душе. Аксиомы мироустройства при взгляде на ч’аа рушились в мрачные пропасти Тартара со страшной силой и гулким грохотом.
Прежде всего, отметил Аксель, руки ч’аа то вытягивались до самой земли, то возвращались к нормальным размерам, ноги одновременно напоминали ноги человека, задние лапы кузнечика, стволоподобные слоновьи ноги и свитые пружиной изящно-тонкие ходули, принадлежащие, видимо, какому-нибудь инопланетному животному. ч’аа заметно мерцал, становясь одновременно местами плотным и прозрачным до невидимости, а вещество, просвечивающее сквозь абрис одежды, различимо вращалось справа-налево. В глубине темно-вязкой массы, закручивающейся бесконечной спиралью, можно было различить искорки света, время от времени исчезающие в разноцветных призрачных вспышках. В чертах лица ч’аа не было ничего замечательного, кроме одного, оно неуловимо напоминало Акселю лица всех его родственников, друзей, знакомых и просто случайно встреченных людей, о которых память сохранила лишь смутные, полустёршиеся образы.
— Впечатляет? — тихо спросил инженер.
Аксель благоговейно кивнул.
— ч'аа мастер на всякие фокусы, к тому же он несколько тщеславен. Инженер ещё договаривал последнюю фразу, Алекс ещё потрясенно пялился на текуче-зыбкий образ иномирного друга инженера, а ч’аа уже сменил свой облик, превратившись в обычного невысокого человечка с простым, не запоминающимся, абсолютно заурядным лицом, пройдёшь мимо, скользнёшь по нему взглядом и сразу же забудешь, увлечённый в водоворот обычной для рабочего дня городской сутолоки. Наваждение исчезло, растаяло, словно горький дым от тлеющих осенних листьев, будто и не было вовсе, и Алекс недоуменно посмотрел сначала на инженера, потом на ч’аа. ч’аа, опустившись на колено, зорко вглядывался в лесную чащу и мог бы послужить живой иллюстрацией к уроку по истории освоения американского запада. Хоть сейчас начинай высекать монументальную группу «Пионеры фронтира на отдыхе».
