Однажды, сидя рядом с ней в экипаже, увидев через ее фиолетовую вуаль, как блестят большие зрачки, полные радости жизни, я сказала: «Боже, как прекрасны ваши глаза». — «И сколько слез они пролили, моя дорогая!..» — ответила она, тяжело вздохнув.
Но из всех этих женщин та, о которой я думаю с наибольшим восхищением и сожалением, безусловно леди Рипон. Не сознавая того, я очень многому научилась у нее. Долгие годы спустя после ее смерти, если мне было дано увидеть что-то прекрасное, я страдала, что не могла разделить свою радость с ней. Во время моего первого путешествия с Сертом в Лондон я имела случай познакомиться с леди Рипон. К счастью, она сразу расположилась ко мне. Ее прекрасное лицо порешало своими классическими чертами. В ту пору у нее уже были чуть подсиненные седые волосы, но высокая фигура еще гнулась пополам при приступах неудержимого и неотразимого смеха. Царственная в своей простоте, с самыми изысканными манерами, маркиза де Рипон обладала чрезвычайно приятным даром: она заставляла вас блистать. Все вокруг нее, как по мановению волшебной палочки, обретало гармонию. Леди Рипон, насколько мне известно, была единственной женщиной, которая могла позволить себе сделать все что угодно. Я вспоминаю обед, который она дала в честь королевы Александры[154]: леди Рипон не задумываясь посадила Нижинского[155] по свою правую руку. Никто и глазом не моргнул, и пиршество развернулось, как настоящий балет. В Лондоне она была для Дягилева доброй феей, устраняющей и улаживающей все трудности.
Ее мужа видели мало. Быть может, он и часто бывал вместе с ней, но ее блестящая индивидуальность затмевала маркиза. Он был маленький, краснолицый и мирный человек. Каждое утро пешком отправлялся к своему другу-антиквару, чтобы замшей натирать до блеска любимые безделушки. И другие безобидные причуды заполняли его жизнь в тени исключительной женщины, какой была его жена.
Англии я всегда немного робела, может быть, потому, что не знала ее языка. Нужна была леди Рипон, чтобы я почувствовала себя там непринужденно. И нужна была ее дочь леди Джульетта[156], ради которой я всегда с удовольствием возвращалась туда. Мне нравится, что англичане не хотят знать о личной жизни своих современников. Этой темы не касались с таким тактом, что я могла бывать в обществе с Сертом в ту пору, когда мы еще не были женаты, и это не смущало ни нас, ни кого другого. Маркиза Рипон открыла нам все двери: ее поступки не обсуждались.
