Экипаж состоял из пяти человек, не считая капитана. Первое наше путешествие было в Трувилль, где сезон только что начался. Мы взяли с собой целую банду друзей, среди которых были Форен, Режан и Март Летеллье, вскружившая голову королю Эдуарду VII[138].
Довилль тогда еще не существовал, и это в Трувилле собиралось все общество сразу после скачек на Гран-при. Морские купания прочно входили в моду. Над купальными костюмами с их элегантным целомудрием мы бы теперь покатывались со смеху. Они состояли из туники, панталон, доходящих до икр и стянутых резинкой, скрытой под оборкой. Такая же оборка на рукавах не выше локтей. Резиновые ботиночки и чепчик, завязывавшийся на затылке бантом, дополнял костюм купальщицы. Переодевались в кабинках на колесах, расположенных в ряд на пляже. В них были запряжены маленькие лошадки, подвозившие вас к самому морю. Смелые отваживались на брасс, а осторожные, окунувшись в ближайшую волну, делали вид, что плавают, в то время как усатый кавалер в полосатой фуфайке поддерживал их пальцем за подбородок.
Маленькие лошадки появлялись, когда вы выходили из воды.
В Трувилле мы застали Карузо, который был на вершине славы. Я хорошо его знала, часто виделась с ним в Париже. У меня тогда была в «Опера» одна из чудесных лож, расположенных на самой сцене. К несчастью, они были уничтожены после войны 1914–1918 годов из-за какой-то необходимой модернизации сценической площадки. Трудно вообразить что-нибудь красивее и декоративнее этих маленьких красных бархатных балконов, нависающих с двух сторон сцены, с дамами, прически которых были украшены перьями и драгоценными камнями, небрежно облокотившимися на перила. За ложами были маленькие салоны с обитыми бархатом диванчиками и зеркалами на стенах. Во время антракта актеры и друзья заходили туда выпить шампанского. Они служили также прибежищем от скуки: если спектакль оказывался неудачным, там можно было спокойно поболтать. Опера потеряла много из своего очарования, отказавшись от этих лож.
Карузо был завсегдатаем нашей ложи, поэтому он нашел совершенно естественным стать завсегдатаем и нашей яхты. Он утверждал, что она обладает замечательным резонансом. Действительно, в маленьком салоне со стенами, обшитыми деревянными панелями, играя на пианино, я словно слышала созвучие скрипки. Знаменитый тенор без устали упражнялся, репетировал, напевал целыми днями. К несчастью, он имел слабость к неаполитанским песням, которые я не переваривала.
