— Какое?
— Когда пойдёшь через двор, скажи всё что думаешь обо мне и о браслете.
— Зачем тебе это? — удивилась девушка.
— Хочу, чтобы хозяин решил, будто я очень пьяный, — объяснил Алекс, пожимая плечами. — Вдруг получится с ним рассчитаться?
Айри покачала головой, не понимая, что он имеет в виду. Но спорить не стала. Тем более на языке вертелось множество подходящих эпитетов для характеристики столь глупого поступка.
Едва он закрыл за ней дверь, девушка тихо выругалась.
— На тебя никакого серебра не напасёшься, голодранец!
Из окна номера донеслось неразборчивое бормотание.
— Сам пьяница и приятели у тебя такие же! — проговорилась она, спускаясь по лестнице и прижимая к груди узелок.
— Два дебена за кувшин дешёвого пойла! — уже громче сказала Айри, кутаясь в длинный плащ. — За это серебро можно дней десять прожить! Скоро голыми останемся от такой щедрости!
— В рабство продашься за лишнюю чашку вина! — крикнула она, оглядываясь на дверь номера.
Стоявший неподалёку от лестницы хозяин довольно усмехнулся.
— Почему шумишь, госпожа?
Девушка стегнула его взглядом по сияющей физиономии и, не говоря ни слова, прошла мимо.
— После заката я ворота не открываю! — крикнул тот вслед.
— Успею! — огрызнулась она, выходя на улицу.
Айри злилась на себя за то, что не смогла вовремя остановить пьяную щедрость Алекса, из-за которой они могут остаться без средств к существованию, на Герноса, которого пришлось лечить вином от отчаяния, а больше всего на его жадных родственников, совсем потерявшим стыд и совесть.
Хмурясь, девушка шла по улице, разыскивая глазами подходящую лавку. Харчевня Гарби располагалась на противоположном конце города, поэтому Айри вновь пришлось идти через площадь Великого флота. Прохожих здесь заметно поубавилось, поскольку всякая деловая жизнь в городе после полудня постепенно замирала. Не задерживаясь, Айри свернула на нужную улицу и тут заметила в окне одной из лавок стеклянный блеск.
На широких полках стояли кубки, бокалы, пузырёчки и кувшинчики из разноцветного и прозрачного стекла. Хозяин, пожилой благообразный даросец, со скорбной миной на бородатом лице пересчитывал разложенные на столе медяки. Уловив заинтересованный взгляд, он прикрыл деньги тряпкой и благожелательно улыбнулся.
— Что желает, прекрасная госпожа? Есть красивые стаканчики, — он взял с полки цилиндрик из бледно-жёлтого стекла. — Или, может, вот этот флакончик для благовоний?
Бегло болтая по либрийски, мужчина другой рукой взял почти прозрачный пузырёк со стеклянной пробкой.
