Звучало все это просто великолепно — хотя налоговую систему я, например, люблю не слишком. И с институтом права у меня отношения напряженные. Но все же лучше, чем капо.
— В теории все выглядит прекрасно, — согласился я. — Но как вы сможете осуществить все это на практике?
— О, просто! Предлагая более качественные услуги по более низким ценам. Потому-то Черные монахи и решили напасть на нас. Религиозны они не больше, чем моя шляпа. Орден просто служит для сохранения монополии на технологию. А мы эту монополию ломаем, и, понятно, им это не по нраву.
— Очень хорошо. Ваш план замечателен, и я желаю вам всяческих удач. Но мне необходимо еще кое-что сделать перед тем, как выбраться из этого отхожего места. Чтобы помочь вам в деле разрушения монополии на технологию, я готов приобрести у вас партию усыпляющего газа.
— Это невозможно. На сделки подобного рода мы не имеем права идти. Кстати, я уже вызвал стражу — ты останешься здесь. Потому что слишком много уже знаешь о нашей деятельности.
Мозг еще только переваривал сказанное профессором, а тело — уже действовало. А именно: перескочило через стол, руки слегка сдавили шею господина Ластига, и тот обмяк в кресле. Не следовало бы ему так легкомысленно пропускать мимо ушей информацию о моем «черном поясе». Ну вот, едва он потерял сознание, я уже был возле двери — и вовремя. Как только я задвинул засов, ручка пошевелилась. А теперь, Джим, ноги в руки, как ты умеешь, посоветовал я себе. Вот только вначале надо проверить, нет ли у этого двуличного академика чего-нибудь интересного.
В столе, во всяком случае, были только книги и папки, ничего из этого мне пока не требовалось. Я вывалил содержимое всех ящиков на пол — ничего интересного так и не нашлось. В дверь уже принялись стучать, так что надо заняться самим профессором. В карманах обнаружилась лишь связка каких-то ключей. Сунул их в карман — авось пригодятся. Схватил ружье и кинулся к окну — весьма своевременно, поскольку в дверь бухнули чем-то тяжелым. Так, второй этаж, двор вымощен булыжником. Прыгну — сломаю ноги. Я осмотрел стену и моментально преисполнился любви к местным каменщикам, совершенным неумехам — вот в том-то и дело! Между камнями зияли огромные щели. Дверь уже поддавалась под ударами, я выбрался за окно, засунул ружье за пояс сзади и стал спускаться.
Что оказалось весьма просто. Не добираясь до самой земли, я спрыгнул, сделал кувырок — несколько неосмотрительно, поскольку ружье врезалось в спину, вскочил и бросился за угол здания. В окне еще никто не появился. Свобода!
