— Они считали себя в безопасности,— сказал он.— И вот просчитались. Теперь они никогда больше не увидят Уорли.
Я включил свет.
— Пора спать,— сказал я.
Как сейчас вижу его улыбку.
— Мне очень жаль, что произошло крушение, папа, и все сломалось.
— Тебе нисколько не жаль, но это не имеет значения.— Больше он с этой железной дорогой не играл. И то, что я сказал, было верно — это не имело значения. Но между нами что-то было утрачено в тот вечер.
Я разжал зубы и отпустил руку. Боль утихла, но я все еще видел перед собой большой серебряный дизель, разбивающийся на повороте, и улыбку Гарри.
Кенсингтон-Хай-стрит была совершенно безлюдной. С мрачным удивлением я подумал: интересно, куда все подевались. Когда я был моложе, мне всегда казалось, что на улицах вечно толчется уйма народу, а теперь мелькали одни автомобили. Если подойти поближе, видно, что за баранкой всегда кто-нибудь сидит. Но скоро и этого не будет. В один прекрасный день все машины станут ездить сами по себе, без пассажиров, куда им вздумается, а мы будем прятаться в домах, ожидая, чтобы они проехали мимо. Но они будут ехать, ехать и никогда не проедут. Их великое множество — как китайцев.
Такси свернуло влево мимо «Олимпии» — это уже был район цветочных магазинов, зеленных лавчонок, прачечных и химчисток, затем свернуло еще раз — направо, в длинную улицу трехэтажных домов с балконами, и затем снова налево, в улицу старых постоялых дворов, где жила Джин.
— Вы знаете, какой вам нужен дом, сэр? — спросил шофер.
— Я разыщу,— сказал я и расплатился.
Не тут-то было. В нумерации домов не существовало решительно никакой системы. Дома были разбросаны в полном беспорядке, и я обошел целый квартал — вернее, нечто бесконечно длинное и весьма неопределенное, прежде чем нашел № 14-а, засунутый за № 23 в середине небольшой улочки, мощенной булыжником и освещавшейся газовым фонарем эпохи королевы Виктории. Правда, в газовый фонарь была ввинчена электрическая лампочка, но очень слабенькая, чтобы не нарушать иллюзии. Дверь дома была свежевыкрашена в бледно-желтый цвет, и медная дверная ручка начищена до блеска. Здесь уже пахло деньгами, и я это уловил. Я нажал кнопку звонка.
Сказав, что молодой человек, отворивший мне дверь, был слегка навеселе, я бы покривил душой.
— Никого нет дома,— произнес он хрипло, пытаясь отодвинуть в сторону длинные черные космы, нависавшие на глаза.
— Джин Велфри здесь живет?
Молодой человек покачнулся и ухватился за стену, стараясь удержаться на ногах. Присмотревшись к нему внимательнее, я увидел, что он не так молод, как мне показалось сначала: вероятно, ему было далеко за тридцать, ближе к сорока.
