— Что ж, хорошо,— сказал я.— А вы позвоните Сьюзен. Боюсь, она будет не особенно довольна.— Я направился к двери.
— Я же шучу,— сказал он.— Нельзя мне и пошутить, что ли! — Это прозвучало так, словно он подыхает с голоду, а я вырываю у него изо рта последнюю корку хлеба.— Больно вы, нынешняя молодежь, серьезны. Поезжай первым поездом завтра утром. Скажи своей секретарше, чтобы она заказала тебе номер в «Савойе».
Я удивленно поднял брови. Он не глядел на меня, однако пробормотал что-то насчет «одного из самых крупных наших заказчиков» и что «фирма в состоянии это выдержать».
Когда я был уже в дверях, он вернул меня.
— Ты обдумал то, что мы обсуждали с тобой вчера, Джо?
Я снова сел, на этот раз не на стул, стоящий напротив его письменного стола, а на кушетку справа. Эта кушетка являлась частью нового кабинета, заказанного его супругой. Кушетка, на мой взгляд, была слишком низкой и потому неудобной, но я намеренно уселся на нее: ведь она явно предназначалась для гостей, для случайных посетителей, а не для служащих фирмы.
— Я думал насчет этого,— сказал я и с удовлетворением отметил, что он чувствует себя не в своей тарелке. А быть может, виной тому был новый кабинетный гарнитур — красивый письменный стол орехового дерева, который был бы вполне уместен даже в гостиной, бар и кофейный столик такого же дерева, кушетка и кресло с сиреневой обивкой, ковер кремового цвета на полу и кремовые в сиреневую полоску шторы. За этим красивым письменным столом должен был бы восседать молодой делец нового, американского типа — короткая стрижка, шелковый итальянский костюм, одеколон «Старый аромат»… Браун был здесь явно не к месту.
Он внезапно вскочил с кресла и принялся шагать из угла в угол.
— Ты неправильно это себе представляешь, Джо. Ты вовсе не обязан этого делать. Это касается только тебя и меня — чисто личное дело.
— Я понимаю,— сказал я.— Но мне и так не очень-то много времени удается проводить дома.
— Так же, как и мне, так же, как и мне. Я ведь не предлагаю тебе, мальчик, что-то такое, за что не стал бы браться сам.
— Я в этом уверен,— механически ответил я, хотя в сущности сравнение это было просто нелепо: у него не было молодой жены, двух маленьких детей и стремления сделать и то и это, пока еще не поздно. А самое главное — ему-то нравилось быть муниципальным советником.
— Ну, так что же ты скажешь? — Он подтолкнул ко мне коробку с сигарами.
Я поколебался, потом взял одну.
— Я заезжал вчера вечером в клуб,— сказал он.— Они там все очень этого хотят. Нам в жилы нужно влить молодую кровь, это факт. В прошлом году мы все понесли тяжелую утрату. Такие люди, как Гарри Рансет, на дороге не валяются.
