— Но это же странно! — с апломбом заявила мама. — Моряки должны знать все о ветрах и прочем. Эти пароходы — опасная штука, и как я уже много раз говорила Уорфорду… — Она принялась повторять одну из любимых папиных речей о морской торговле.
Когда она наконец утомилась и замолчала, чтобы перевести дыхание, Кливдон сказал:
— Я рад, что снова оказался на английской земле и могу дышать английским воздухом. Я приехал сегодня, потому что, проснувшись, почувствовал острое желание покататься по Гайд-парку в открытой коляске, и хочу предложить Кларе присоединиться ко мне.
Мама бросила на дочь торжествующий взгляд.
А у Клары гулко забилось сердце.
Он же не собирается сделать мне предложение. Нет, конечно. Не сейчас.
Но почему нет? И почему ее это так сильно тревожит? Они всегда были предназначены друг для друга, разве нет?
— С большим удовольствием, — сказала Клара.
— Оригинальная модель? — закричала леди Ренфрю. Она отшвырнула бальное платье, лежащее на прилавке, Марселине. — Вы заверили меня, что это уникальная модель, ваша собственная разработка. Тогда каким образом, скажите на милость, леди Торнхерст пришла в таком же платье? И что мне теперь делать? Вы же знаете, я собиралась надеть это платье сегодня на суаре к миссис Шарп. Но вы же не думаете, что теперь я его надену?! Там будет леди Торнхерст, и она непременно узнает фасон. Его все узнают! Я буду опозорена! А теперь уже нет времени шить другое платье. Придется надеть розовое, которое все уже видели. Но дело не в этом. Главное то, что вы меня заверили…
Шум за ее спиной заставил женщину прервать свой гневный монолог. Пылая праведным гневом, она обернулась, но раздражение исчезло, как по мановению волшебной палочки, сменившись восторгом.
— Боже правый, — ахнула женщина. — Это оно?
Молодец, Софи! Умница. Она отошла от разгневанной женщины в другой конец магазина, где стоял манекен в платье Марселины, которое она надевала на бал к герцогине де Ширак. Чтобы привлечь внимание покупательницы, она опрокинула стоящий рядом стул.
— Извините? — Марселина сделала вид, что не поняла вопроса.
Она не знала, что сделала Софи с Томом Фоксом. Возможно, ей лучше было этого не знать. Главное, рассказ о платье миссис Нуаро и ее вальсе с герцогом Кливдоном на самом изысканном балу парижского сезона появился в утренней газете.
Очевидно, леди Ренфрю читала газеты, потому что немедленно отошла от прилавка, чтобы рассмотреть ставшее в одночасье знаменитым платье. Когда она только вошла в магазин, рядом мог находиться король и остаться незамеченным. Женщина была в состоянии, близком к истерике, и ее не интересовало ничего, кроме собственных проблем, причиной которых стала, по ее глубокому убеждению, Марселина.
