— Я хотел увидеть ваш магазин лично, — сообщил он. — Во-первых, мне надо убедиться, что он действительно существует и в каком месте. Я считал, что вы шьете свои шедевры в гордом одиночестве в темном закутке.
— Интересно все же устроен мозг мужчины, — усмехнулась Марселина. — Как, по-вашему, я могла создать такие произведения в подвальчике? Торговый дом Нуаро — изысканный магазин, очень чистый, аккуратный и просторный. У нас намного приятнее, чем у ограниченной и некомпетентной… хотя нет, я не стану загрязнять воздух, произнося ее имя.
С него хватит! Ему надо уехать и забыть о ней. Но теперь, заговорив о магазине, она так преобразилась, стала оживленной и страстной.
— Здесь пахнет конкуренткой.
Марселина гордо выпрямилась.
— Определенно нет. У меня нет конкуренток, ваша светлость. Я — величайшая в мире портниха. Мне нет равных. — Она потянулась к окну и выглянула. — Мы почти приехали. Скоро сами все увидите.
Получилось не очень скоро. Улица была забита экипажами, всадниками и пешеходами. Наконец экипаж остановился у красивого современного магазина с большой витриной и вывеской, на которой золотыми буквами было написано: «Нуаро».
Лакей открыл дверцу и опустил ступеньки.
Кливдон вышел первым и протянул руку женщине.
Как только она подала ему руку, за его спиной раздался крик.
Марселина подняла глаза, и ее лицо вспыхнуло радостью. Темные глаза лучились теплом, губы улыбались.
— Мама! — снова раздался детский голос.
Мадам Нуаро спрыгнула со ступенек, не глядя на него, и устремилась вперед, напрочь позабыв о нем.
Сделав несколько шагов, она присела и раскрыла объятия маленькой темноволосой девочке, которая неслась к ней со всех ног.
— Мама! Мама! — твердила она. — Ты дома! Наконец-то!
«Портниха должна обладать знаниями анатомии и иметь имя с французским окончанием; она обязана знать, как скрывать дефекты фигуры и уметь формировать ее с помощью корсажа. Она может исправлять недостатки тела, но не вкуса клиентки».
Книга английских ремесел и Библиотека полезных искусств, 1818
Ребенок.
У нее есть ребенок.
Маленькая девочка с темными волнистыми волосами, смеясь, бежала к ней. Руки Нуаро нежно обняли ее.
— Ты моя радость, моя любовь, — сказала она, и у герцога почему-то заныло сердце.
Он слышал другие женские голоса, но все его внимание было приковано к трогательной сцене. Женщина, сидящая на корточках на тротуаре, нежно обнимающая ребенка. Герцог отлично видел лицо девочки: глаза зажмурены, щечки нежно-розовые — само воплощение радости.
