И если бы он позвал ее вытаптывать пшеницу на поле какого-нибудь драчуна, неужели она бы отказалась? Только он никогда ее никуда не позовет, а будет пичкать проповедями, пока она тоже не покроется инеем изнутри.
Надо сказать ему, что2 она о нем думает, но поскольку в настоящий момент Агнесс думала исключительно восклицательными знаками, едва ли ее риторика произвела бы впечатление на такого мастера споров, как мистер Линден. Разве что довериться высшим силам? Есть гадание, которое позволительно даже верующим, – на Библии. Наугад открыть Писание и ткнуть пальцем в первую попавшуюся строку, она-то и даст ответ на вопрос. Но попытка может быть лишь одна, и Агнесс решила действовать наверняка.
Плеснув в лицо воды из кувшина для умывания, она взяла Библию. Расшитая бисером закладка отмечала Книгу Иезекииля, на чью поддержку Агнесс так рассчитывала. Прежде чем как следует к нему воззвать, она представила себе пророка, который получился похожим на еврея-пирожника, снабжавшего пансионерок булочками челси. Вместо лотка со сдобой Агнесс мысленно вручила ему посох, засаленный армяк поменяла на белую робу, зато оставила добродушную улыбку – не так страшно будет с ним общаться.
– Я ваша самая верная читательница, – с ходу заверила она пророка, молитвенно складывая руки. – Наверное, никто не читает вашу книгу так часто, как я.
Пророк приосанился.
– Но вы должны помочь мне, сэр! Укажите мне такой стих, чтобы я смогла уесть мистера Линдена. Ну, то есть сокрушить его члены, постыдить и жестоко поразить, – перешла Агнесс на более понятный ему язык. – Начинать, да?
Зажмурившись, она распахнула Библию и заскользила указательным пальцем по странице, пытаясь нащупать самую полезную строку. Может, тут? Нет, вот здесь.
Сначала стих показался ей таким же скучным и витиеватым, как остальные, но потом…
Впервые в Библии говорилось о вещах, которые были ей не просто понятны, но даже интересны.
Ну надо же! И хотя вода в тазике для умывания не изменила цвет на красный, да и кусок пирога на тарелке, припасенный еще с ленча, не спешил размножиться, сомнений не оставалось – произошло настоящее чудо. И это чудо нужно было вызубрить.
