— Миша, успокойся!
— Артём, а чего это ты их защищаешь, а?
— Да никого я не защищаю, уймись.
Конфликт плавно утихал, и спустя пару тостов атмосфера на террасе остыла до уровня дружелюбной. Лаптев сказал тост за Джона Кеннеди и Чарли Чаплина. Я произнёс сердечные слова про Авраама Линкольна и Уолта Диснея. Американцы потеплели и даже начали чокаться с нами пивными кружками.
Но судьба не позволила вечеринке закончиться спокойно и подбросила нам новых гостей. Произошло это так: Макаров внёс предложение выпить за настоящих мужиков, которые друг за друга горой. После чего опрокинул стакан, утробно крякнул и расцеловал Сергея троекратно. На третьем поцелуе издалека послышался звонкий женский голос:
— Sorry. Is it a gay party here?[36]
Второй раз за вечер Макаров услышал это, так ненавистное ему, слово. Прекратив лобзания, он яростно всмотрелся в сумерки и прострелил тишину:
— Кто это там гавкает?! Вот сейчас дам в дыню, а потом буду выяснять обстоятельства!
Из темноты донёсся смех, а потом на террасу вышли две девушки. Обе были весьма недурны, несмотря на огромные рюкзаки, которые делали их похожими на десантников при погрузке в самолёт. Увидев гостей, янки вскочили из-за своего стола и бросились обниматься.
— Kate, we are glad to see you![37] — Джек принялся помогать одной из девиц снимать рюкзак. Хью последовал его примеру, уделив внимание второй девушке:
— Christi, how did you get here?[38]
Девушки что-то радостно щебетали, обмениваясь с американцами приветственными и тёплыми объятиями.
— Ничё так бабы у этих дайверов, да? — Миша оценивающе разглядывал прибывших.
— Мы понимаем по-русски, а ещё мы не «бабы», а «девушки», — тонким голоском сказала Kate. — меня Катя зовут, а это Кристина.
Макаров поперхнулся колой, а мы принялись рассматривать вышедших на свет девушек. Звонкоголосая Катерина оказалась брюнеткой с короткой забавной стрижкой. Ниже среднего роста, с покатыми плечами и аппетитной грудью, Катя замерла на счастливой отметке между «ладная» и «полненькая». Такие румяно-свежие девушки всегда хотят быть похожими на Викторию Бекхэм, но всем окружающим видно, что она — вылитая Ким Кардашян.
Рядом с шустрой Катей жеманная Кристина выглядела старшей сестрой. Она была выше, значительно худее, а ухоженные светлые локоны обрамляли строгое лицо. Коварные тонкие губы выдавали в ней любительницу изящных дамских сигареток, методично отбирающих её хищную мегаполисную красоту. Было удивительно, как две такие разные девушки стали подругами.
