— Наземный отряд — это мой взвод, — кивнул я, чувствуя, что в данный момент меня толкают к краю глубокой и вонючей задницы. — SR? Будем работать поводырями у федералов?
— Это я тебе обрисовываю ситуацию, в которой придётся работать. Нет, наша цель несколько иная…
Келли достал из стола небольшую папку и протянул мне.
— Знакомься — Гектор Махоуни, — с фотографии, оказавшейся вместе с несколькими листами распечаток внутри папки, на меня смотрел худой мужчина лет пятидесяти с тяжёлым мрачным взглядом.
— Внушает, — оценил я. — Мощное имя. И кто же этот хмырь, сэр?
— Говорят, что сотрудник оккупационной администрации — финансовый проверяющий из Метрополии…
— А на самом деле?
— А хрен его знает, — честно ответил Келли. — Но похоже, что замешан в каких-то разведывательных делах — то ли ЦРУ, то ли АНБ… Так что да — это всё-таки спасательная миссия. Вам нужно будет найти в Эль-Кувейте этого Махоуни, а если он уже успел откинуть копыта — отыщите его кейс с документами.
— Искать иголку в стоге сена…
— Не бурчи, Морган — он вместе с «бешеными» ехал. Найдёшь их — найдёшь и Махоуни.
— Ну, думаю, что будет глупо спрашивать почему это должна делать именно «Академия» и конкретно мы…
— Именно так. И вот ещё что, Морган… — майор на несколько секунд замолчал и тяжело взглянул на меня. — Там, в Эль-Кувейте… Будь готов ко всему.
— Что вы имеет в виду, сэр? — насторожился я.
— Ну, помимо того, что в городе наверняка царит анархия есть подозрения о возникновении вспышек эпидемий… А ещё мы ведь поймали два сигнала, — Келли покрутил в руке телефон и включил новую запись. — И это второй.
— «Кто-нибудь…».
Это был уже не голос полковника Коннорса — это был кто-то молодой и… и до смерти напуганный. Сбивчивая торопливая речь, тяжёлое дыхание и непонятный шум вокруг.
— «Кто-нибудь, пожалуйста, помогите нам… Ведь самим нам уже не спастись… Не спастись от… Это приходит вместе с бурями… И это… это сильнее нас… Пожалуйста… Мы так устали… Мы всего лишь хотим умереть. Мы же ведь всё-таки можем умереть? Так просто дайте нам умереть!»
Шум перестал быть чем-то абстрактным и стал вполне узнаваемым — это был гул надвигающейся пыльной бури. Её рёв становился всё сильнее и сильнее, воздух звенел от мириадов трущихся друг о друга песчинок… А затем грохот бури прорезал чей-то нечеловеческий вой, от которого стало холодно даже посреди раскалённого Ирака.
— «Не хочу больше… Хватит! Дайте мне умереть! Дайте мне!..»
Запись оборвалась.
