Генерал-фельдмаршал светлейший князь М. С. Воронцов. Рыцарь Российской империи | страница 30
Тогда «жадный к славе», как скажет князь П.Д. Цицианов, полковник Козловский, получив согласие командующего и одобрение товарищей, впереди батальона стал взбираться на гору. Скинув ранцы и шинели, гренадеры бросились штурмовать отвесную гору высотой 650 саженей. Это была одна из самых дерзких и опасных операций. Не более сорока человек и несколько офицеров вслед за Козловским дошли до вершины. Будучи незаметными для неприятеля, не дав ему опомниться, под бой единственного барабана с криком «Ура!» горстка храбрецов бросилась в штыки. Не ожидая с этой стороны нападения, персы бросились в панике в лагерь и, не решив там защищаться, стали отступать через Эривань.
Во время беспрерывных сражений начального этапа своей военной карьеры М.С. Воронцов действовал в составе войсковых частей, где ему приходилось работать штыком и выполнять свой долг командира. В реляции о Эриванской экспедиции П.Д. Цицианов неоднократно отмечал находящегося за бригад-майора лейб-гвардии Преображенского полка поручика М.С. Воронцова, который, «деятельностью своею заменяя мою дряхлость, большою мне служит помощью»[76]. За проявленную храбрость в сражениях против персидских войск и «овладении их лагерем в 30-й день июня и при занятии Эриванского предместия» М.С. Воронцов был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени[77].
Блокада русскими Эривани была снята после того, как в корпусе почти не осталось запасов хлеба. Кроме того, в частях свирепствовали болезни. По словам М.С. Воронцова, половина корпуса лежала, а другая более напоминала человеческую тень. Отступление было трудным. Не хватало лошадей для транспортировки обоза, часть груза приходилось нести на руках. М.С. Воронцов отмечал, что из-за болезни число здоровых офицеров оказалось пропорционально меньше, чем здоровых солдат. При этом русскому корпусу приходилось каждый день во время отступления отражать нападения противника. В один из дней противник поджег в степи траву, жара и сильный ветер способствовали быстрому распространению огня. Одновременно с этим неприятель со всех сторон напал на русские части. «Тут было очень жутко. Однако, хотя и с небольшим трудом, успели, наконец, огонь потушить плащами, мешками и прочим, а персиян отбить штыками»[78], — сообщал М.С. Воронцов в Петербург. 27 сентября, после почти пятимесячного отсутствия, М.С. Воронцов вернулся в Тифлис.
Закончился один из труднейших, по отзывам современников, походов персидской кампании. В автобиографии М.С. Воронцов писал, что, несмотря на то что Эривань не была взята (что впоследствии совершит И.Ф. Паскевич), само возвращение русских войск из столь опасной экспедиции имело чрезвычайно важное значение и для друзей и для врагов этой части Азии, а также для будущих перспектив в этой стране.