И вовсе не хотелось звенигородскому князю Ивану Ивановичу, среднему сыну Ивана Калиты, становиться великим князем! Ему и своего Звенигородского удела достаточно. Это братья Симеон да Андрей к власти рвутся, а Ивану домашних радостей хватает, жены любимой княгини Александры с сыночком Димитрием. Пусть Звенигородский удел невелик, что с того?
Московское княжество богатеет год за годом, хотя Орде платит большущую дань. Отца звенигородского князя Калитой не зря прозвали, скопидом был, каких редко встретишь, все к себе греб. Нагреб столько, что и Орде хватало, и дома оставалось.
Симеон за отцом тоже крепко Москву держит. Только братья часто спорят про дань. Младший Андрей старшего брата Симеона поддерживает, мол, лучше ордынцам великую дань отправлять, да при том самим жить спокойно, чем воевать с ними всякий год. А Ивану не по нутру Сарай дарами засыпать.
Иван Иванович тряхнул головой, освобождаясь от тяжелых мыслей. Пусть себе старший брат думает, он великий князь, ему и решать. Сам-то Иван Красный, будь его воля, пооблегчил бы ярмо для русичей. Симеон, не зря Гордым прозван, раз услышав такое, только фыркнул, как рассерженный кот:
– Вот то-то и оно, что бодливой корове бог рогов не дает! Умный больно. Дань облегчишь, чем Орде платить станешь?!
Но сейчас князя Ивана заботило другое – на Руси появилась-таки черная смерть. Эту страшную заразу все прошлые годы опасливо ждали из-за Волги, когда стали приходить пугающие вести от Орды. Но Бог миловал, погуляла зараза по границам Руси, а не тронула. В Орде немало народа полегло, потом с купцами к фрязам и их соседям перебралась, но русские земли миновала вроде… Уже успокоились, а язва с другой стороны явилась, откуда и не ждали – ганзейские купцы из-за моря принесли! Обошла-таки проклятая вокруг и Новгородом подобралась!
Черная смерть косит всех без разбору, ей все равно – князь или смерд. Люди начинают кровью кашлять, черным огнем и сгорают, нет от него спасения. Да так косит проклятая, что города пустыми остаются. Живые не успевают не то что отпеть, просто хоронить мертвых! Не по-людски, не по-христиански, но роют скудельницы близь храмов и складывают трупы рядками, на большее сил не хватает. На десяток почивших едва одного живого сыщешь. В Белозерске, слышно, ни души не осталось, в Глухове тоже… в Смоленске пятеро живых тихо притворили ворота мертвого города и ушли куда глаза глядят.
