– Катя.
– А знаешь ли ты, Катерина, сколько еще травм придется пережить твоему парню? И что? Каждый раз будешь подставлять жилетку, чтобы он плакался? Он с тобой надеяться должен! Верить в чудо. Слышала про то, что чудеса нужно делать своими руками? Есть такой писатель Грин. То-то! Так и делай! Не сиди возле него, не жалей…
– Я постараюсь, – прошептала Катя, сдерживая слезы.
Конечно, Самойлов был прав. Она раскисла и позволила расслабиться Вите. Ведь ему сразу сказали, чтобы лучше о хоккее забыл. Решили, что лучше сказать жестокую, но правду. Александр Сергеевич, весь такой потерянный и поникший, приходил к сыну, словно тень отца Гамлета. Вот, подумала Катя, теперь она ответственна за двух Дружининых и не может пустить эту беду на самотек. Она повернулась и пошла к Витиному врачу.
Они хорошо поговорили: влюбленная девочка и седой циник-хирург. И что-то сжалось в сердце хирурга, глядя на хрупкую Катю. И кивнул он на ее вопрос о том, а были ли прецеденты, когда человек после таких травм, как у Вити, вставал и занимался спортом. Конечно, были. Правда, смотря каким видом спорта. Шахматы тоже спортивная игра. Так циник подумал, но вслух не сказал. Пусть, решил он, эта девочка с лучистыми глазами верит. А вдруг она совершит чудо? Ведь были же прецеденты, подумал хирург. Тот же Маресьев, летчик с отмороженными ногами, смог же вернуться в строй. И на мгновенье стал циник романтиком. Как раз в это время и кивнул. Но Кате этого было достаточно.
– Ты совершенно забросила учебу! – возмутилась утром мама, когда дочь поставила ее перед фактом – она каждый вечер будет проводить в квартире Дружининых. – Когда ты будешь успевать делать уроки?
– А как же репетитор по английскому языку? – нахмурился папа. – Нельзя бросать занятия с ним. Ты же знаешь, что без образования в наше время прожить невозможно.
– Хорошо, – сказала Катя. – По вечерам я буду делать уроки, чтобы стать отличницей, заниматься с репетиторами, чтобы поступить в престижный вуз. А Витя в это время будет лежать дома один… Вы хоть представляете, каково ему?!
Родители вздохнули и промолчали. Они были у Кати понимающими.
– Я буду с ней ходить, – пробубнил Женька.
– Еще чего! – возмутилась мама, – чтобы и у тебя дневник двойками и тройками пестрел?
– Я могу заниматься там, – пожал плечами Женька. – Я же не влюбленный.
– Что?! – покраснела Катя. – Я тебя сейчас убью!
И погналась за ним в комнату. Но Женька успел схватить свой рюкзак и выскочить в подъезд.
