— Сынишка Бет? Рад с тобой познакомиться, Эд, — говорит он.
Они обмениваются рукопожатием, и почему-то я так тронута, что в горле перехватывает. Обычный жест. Два мои мира встретились, соприкоснулись.
— Вы тот самый Динни, с которым мама играла, когда была маленькой?
— Да, это я.
— Эрика мне про вас рассказывала. Она говорит, вы были лучшими друзьями.
Динни резко поворачивается, смотрит на меня, и я чувствую себя виноватой, хотя и сказала чистую правду.
— Да, так и было, по-моему, — говорит он спокойно, негромко, взвешивая каждое слово, как всегда.
— Покупки к Рождеству? — задаю я бессмысленный вопрос. «Спар» совсем не напоминает праздничную ярмарку — только к краям полок скотчем приклеены какие-то обшарпанные блестки.
Динни отрицательно мотает головой, подняв к небу глаза.
— Хани захотелось чипсов с солью и уксусом, — объясняет он и отворачивается с понурым видом.
— А маму вы видели? Она там у входа, в машине. Вы с ней поздоровались? — спрашивает Эдди.
— Нет. Еще нет. Но я это сделаю сейчас…
Динни смотрит в сторону двери, на мою грязную белую колымагу. Взгляд у него пронзительный. Он шагает к выходу, плечи напряжены, будто его кто-то заставляет туда идти.
Я наблюдаю через стеклянную дверь. Мне как раз виден Динни между двумя полосками снега, налипшими на стекло. Он наклоняется к окну машины, дыхание поднимается в воздух облачком. Бет опускает стекло. Ее лица я не вижу — Динни загораживает. Вижу, как ее руки взлетают ко рту, потом снова опускаются, медленно и плавно, как в невесомости. Я пригибаюсь, вытягиваю шею, чтобы видеть. Уши я тоже навострила, но слышу только музыку, льющуюся из радиоприемника рядом с кассой. Динни рукой без перчатки оперся о крышу машины, и мне кажется, что моя собственная кожа болит от соприкосновения с холодным металлом.
— Рик, наша очередь. — Эдди толкает меня локтем.
Вынужденная прервать наблюдение, я ставлю корзинку на прилавок, делаю приветливое лицо и улыбаюсь мрачному кассиру. Расплатившись за кока-колу, «Твикс» и ветчину, я почти бегом устремляюсь на выход, к машине.
— Ну, а чем ты сейчас занимаешься? Ты же всегда хотела стать флейтисткой и выступать с концертами, помнишь? — говорит Динни. Он выпрямляется, складывает руки на груди. У него вдруг делается немного обиженный вид, и до меня доходит, что Бет не вышла из машины, чтобы поговорить с ним. Она почти и не смотрит на него, усердно разглаживая концы шарфа на коленях.
— О, эта мечта так и не сбылась, — отвечает она с еле заметной усмешкой. — Я доучилась до седьмого класса, а потом…
