Хотя держать на руках Уильяма было мучительно больно, Кэролайн часто просила дать его ей. Она как будто прикасалась к ранке или ощупывала кровоподтек. Она качала ребенка на сгибе руки, баюкала. Мальчик был тихим, спокойным, не плакал при виде незнакомого лица. Иногда его взгляд казался вполне осмысленным, и тогда сердце Кэролайн таяло, а засевшая в нем заноза саднила меньше. Ребенок озадаченно хмурился, слыша ее голос, уморительно кривил рот и жмурился, когда его одолевал сон, или удивленно округлял глаза, рассматривая ее веер из павлиньих перьев. Зато с каждым разом становилось все больнее и мучительнее отдавать его счастливой матери. Только одно доставляло Кэролайн еще более невыносимые страдания: смотреть, как ее муж, вернувшись домой, самозабвенно возится с малышом. Загорелые руки Корина казались неправдоподобно громадными рядом с крохотным телом ребенка, он щекотал его, гримасничал и дурашливо ухмылялся, если в результате ему удавалось рассмешить Уильяма. Каждый раз, добившись своего, он победно смотрел на жену, приглашая ее разделить с ним восторг, но Кэролайн было слишком трудно радоваться, хоть она и чувствовала, что нужно улыбнуться. Смотреть, как Корин любит это дитя, дитя, рожденное не ею, было почти непосильно.
Уильяма не крестили, и Кэролайн удивлялась этому, хотя и понимала причину. Она заикнулась как-то об опасности, грозящей душе некрещеного ребенка, но Сорока лишь рассмеялась в ответ на ее робкие слова о том, что неплохо было бы мальчику все-таки пройти обряд, хуже ему от этого не будет.
— О нем заботятся наши предки, миссис Мэсси. Вам не о чем волноваться. — И она сверкнула белыми зубами.
Кэролайн стало неловко, и она поспешила закончить разговор. Вместо этого она предложила устроить торжественный обед в честь Уильяма, на что Сорока согласилась. Кэролайн разослала приглашения соседям, но Энджи Фоссет оказалась единственной, кто откликнулся на предложение поздравить индейского младенца с появлением на свет. Она приехала на своей рослой лошади с седельными вьюками, набитыми пеленками, ползунками и прочими детскими вещичками.
— Сама-то я решила остановиться на трех детях, так что все это мне теперь без надобности, — объявила она Сороке.
Кэролайн за неделю до торжества послала Хатча в Вудворд за подарками, которые она заказала для Уильяма от себя и Корина. Каждый следующий дар Сорока принимала со все нарастающим смущением, и атмосфера заметно накалилась.
