Купцы — народ бывалый. Все, что ни творится на белом свете, — всё им ведомо. Говорили наперебой.
— Пришел я нонешней весною в Галич, — степенно сказывал Нехорошка, — вокруг смятение. А почто, спрашиваю? Беда, говорят, зять великого князя киевского Рюрика — Роман — сызнова ищет над нами старшинства, сносится с изгнанным из Польши князем Мечиславом, потакает ему в борьбе против Лешки, малолетнего сына умершего в прошлом году Казимира Справедливого. Поставили бояре над собою Лешку, потому как много бед и невинно пролитой крови стоил им Мечислав… А Роман себе на уме. Шлет к Владимиру галицкому ласковые письма, уверяет в дружбе, но как ему верить, ежели уж однажды садился он на стол в Галиче, да не удержался — ныне, знать, снова замыслил неладное. Хоть и не в ссоре Мечислав с Владимиром, но коварству Романову нет границ…
— То, что ты о Романе сказывал, все правда, — вступил в беседу неторопливый и рассудительный Спас. — Знавал я сего князя и ране. Завистлив он и невоздержан. И ежели бы не угорский король Бела, который поддержал бежавшего к нему с сыновьями, золотом и дружиною Владимира, сидел бы и поныне Роман на галицком столе. А как бы это для Галича обернулось, одному богу известно. Но добра бы с ним галичане все равно не нажили — то верно. Однако, сдается мне, иные у Романа задумки…
Спас отпил из кубка сладкого меду, провел ладонью по бороде и, будто забыв про только что сказанное, уставился на стену перед собой отрешенным взглядом.
— Что-то не договариваешь ты, купец, — сказал со своего конца стола Гостята. — Коли уж начал, то не томи. Кое-что и я слыхивал о Романе…
— Сидит он нынче на Волыни, яко ястреб, — усмехнулся Нехорошка, — головой крутит, глядит далече.
— У всех князей одно на уме. — встревоженно заговорили купцы. — И за Владимира галицкого ты не заступайся, Нехорошка. Владимир, хоть и князь, а все равно не радетель — привел угров с собой… Не то землю будут ему угры орать? Не простаки, чай. Пожировал Бела в Галиче и ушел восвояси — вот и весь сказ.
— Я о Романе, — обидчиво сказал Нехорошка.
— А вот послухайте-ко, купцы, — склонился над столом Спас. — Слово мое верное, сам недавно из Киева. Помер великий князь Святослав (про то вам ведомо), и Рюрик поделил землю русскую промеж родичей. Самый жирный кусок Роману достался…
— Да ну?! — раздались голоса.
— Знать, шибко любит Рюрик свово зятя.
— Для дочери старается…
— Может, так, а может, что и другое, — сказал Спас. — Только отдал Рюрик Роману (и Давыд с ним согласился) лучшие города в земле Черных Клобуков. Торческ, Триполь, Корсунь, Богуслав и Канев — все по границе со степью.
