Дезодорантов не то что просто не было – о них и не слыхал никто. Поэтому запашок везде – в метро, в автобусах или на комсомольских, скажем, собраниях (да даже и на улицах!) – царил особенный. Да и места общего пользования, прямо скажем, пованивали. Потому что в большинстве своем представляли собой просто дырку в полу, обрамленную досками. И табак смердел – а курили очень многие – отвратительно. Притом курили в подавляющей массе папиросы – а многие козьи ножки, то есть самокрутки, из газет сворачивали.
Вот и составляли дрянной табак, сортир и пот мощную обонятельную завесу. К ней, если честно, ему труднее всего оказалось привыкнуть. Мог бы и сам, чтобы не выделяться, опуститься и перестать поддерживать личную гигиену. Но тут – шалишь! Эдик после каждой тренировки бежал в душ. И если тренировок в день случалось две (а то ведь и три бывало!) – дважды, трижды мылся.
Другое дело, что люди в двадцатом веке оказались намного лучше. Вот характерный пример. Он еще после того, самого первого, как в этом времени появился, матча с венграми обратил внимание. На следующий день все ребята-сборники по базе ходят, будто в воду опущенные. Он спросил у одного, другого: «Вы чего, ребя, такие расстроенные?» А они на него вскинулись, удивленные: «Как не расстраиваться?! Мы ж продули! А ты че, Стрелец, не переживаешь, что ли? Тебе все равно, что ль?» В порядке вещей было даже незнакомого, случайного человека за стол посадить, накормить-напоить, хоть картошкой да самогоном – зато от чистого сердца!
И пища, конечно, в те времена оказалась куда вкусней, чем в двадцать первом, капиталистическом веке кормят. Помидоров круглый год, положим, не было. Подавались они в пятьдесят шестом году к столу два месяца: в августе и сентябре. Зато это были настоящие помидоры: ароматные, мясистые, сочные! А картошку, к примеру, ели круглый год, и была она ровная, крупная, ароматная, хрустящая! А украинское сало! Астраханские арбузы! А молочная продукция! На базе сборной такую молочку вкуснющую подавали – он таких и названий раньше не слышал, в наше время все йогуртом называется. А тут: ацидофилин, ряженка, простокваша! Объеденье! Да и поварихи на базе – мастерицы, готовили лучше, чем дома: борщ подавали, солянку, шашлык, харчо, люля-кебаб!
А спиртные напитки! Водка, конечно, как была (в двадцать первом веке), так и осталась (в двадцатом) дрянь. Пиво в сравнении с водярой пилось получше. Но Стрельцов ведь был не рядовым гражданином Страны Советов. Являлся он – футболистом. А это значит – элита. И пил потому коньяк. А коньячок армянский, который в любом магазине и каждом кабаке тогда имелся, был лучше всякого, что он пивал, будучи в двадцать первом веке. Лучше «Хеннесси», «Камю» или «Реми Мартен», хоть ви-эс, хоть ви-эс-оу-пи. Коньяк был что надо, и можно было поверить, когда говорили, что Сталин специально Черчиллю его ящиками посылал, а тому очень нравилось.
