Ладейников чуть было не встрял в разговор, сдержался: сперва, пожалуй, лучше послушать. И лишь в знак солидарности улыбнулся скуластому: дескать, молодец, так им и надо, буржуям!
Строители все подходили, вот-вот начнется рабочий день, а Платону еще прораба повидать надо, представиться, бумажку из отдела кадров передать. Где же он, прораб?
— Вон! Видишь, через канаву переходит? — сказал незнакомый паренек.
Ладейников рассмотрел немолодого, грузного человека: широкое, загорелое лицо, усы будто две запятые. Подождал, пока тот поднимется на бугорок, шагнул навстречу:
— Здравствуйте, товарищ прораб.
— Пополнение?
— Вроде так.
Подав Ладейникову тяжелую заскорузлую ладонь, прораб тут же отдернул ее, стал рассматривать оставшийся почему-то вчерашний замес. Потрогал раствор носком сапога, подозвал лупоглазого парня, которого назвал Глазыриным. Заговорил об экономии цемента, пообещал строго взыскивать с тех, кто не бережет народное добро.
— Омолодить, и в первую очередь на леса!.. — распорядился он.
— Будет сделано! — шаркнул ногой Глазырин и хотел было уйти. Прораб остановил его:
— Постой, один раз ты уже давал обещание. Почему снова набезобразничал? Сколько раз говорил, бригадир не имеет права уходить с объекта, пока не выработан раствор. Потребуются сверхурочные — выплатим, но портить цемент, который у нас на вес золота — преступление!
— Так то ж, товарищ прораб… Мы тогда… А теперь, сами видите…
— Никаких оправданий. Виноват, так и скажи. Не для буржуев строим, для своего народа, для себя. И вообще тебе, Глазырин, давно пора знать…
Отчитывая бригадира, прораб, казалось, совсем забыл про новичка, который стоял рядом. Достав из кармана щепотку махры, свернул козью ножку, прикурил и велел звонить. Тотчас кто-то ударил в обрубок швеллера, подвешенного на перекладине. Обрубок загудел, как колокол. Люди потянулись к тачкам, лопатам, стали занимать исходные позиции. Все, кто работал наверху, чтоб не подниматься впустую, подхватывали носилки, ведра, нагружались кирпичом, раствором, всем, что могло потребоваться там в первую очередь.
Застучали топоры, запели пилы, донеслось шлепанье раствора, чирканье мастерков — все пришло в движение. Ладейников стоял, ожидая указаний прораба. А прораб и впрямь, наверное, забыл про него. Подняв горсть песку, помял в пальцах, пошел по лесам наверх.
— Э-э, друг, подбавь-ка! — послышалось сзади.
Ладейников обернулся и в трех шагах от себя увидел дюжего парня с «козой» на загорбке, на которой лежало несколько кирпичей. Парень в синем дедовском картузе с поломанным козырьком, в лаптях. Красивое, умное лицо слегка подпорчено редкими оспинками. Ладейников добавил пару кирпичей:
