Янка был мастером на все руки. Чинил все, что находил неисправным: часы, велосипеды, швейные машины, а то и самолет, на котором учился летать.
— Ну, как? — спросил он Платона.
Тот вытянулся в струнку, взял под козырек:
— Поступил, товарищ начальник!
— Ну и замечательно.
— Что ж тут замечательного, — уныло протянул матрос. — Опять на стройку: кирпичи, камень, раствор… Летом еще ничего, а вот придет зима — танцуй на лесах от холода.
— Не понимаю, — засыпая пшено в чугун, отозвался Янка. — Его на мировую стройку приняли, а он еще и недоволен. Не нравится, зачем же тогда просился, в глаза людям лез? В общем, нечего здесь обиженного из себя корчить! Ты просто не понимаешь, быть строителем в наше время — значит идти в первых рядах. Это очень важно. Вот явился ты на голое место, вокруг ничего — земля и небо. Через месяц-два, глядишь, стены, крыша над головой. Жалею, прилип к горе, а то бы, не задумываясь, — на стройку.
— Стройка — это временно. Пустим завод, а потом куда?..
— Дите, как есть дите! Болтаешь, а что и сам понять не можешь. Строительство у нас только начинается. Вслед за первой пятилеткой, будет вторая… десятая. Да, да! Тысячи заводов и фабрик поднимутся на нашей земле. Вырастут новые города, поселки. На реках встанут гидростанции. Придет время, и мы безжалостно будем ломать старое, отжившее и на его месте воздвигать новое, современное. А кому этим заниматься, да вам же — строителям! Профессия строитель — самая древняя и, если хочешь знать, самая почетная на земле!
— Я понимаю.
— Ничего ты не понимаешь! — сердился Янка. — Учиться тебе надо. В газету, в книгу почаще заглядывать. Такой простой вопрос и уже запутался. Слыхал, в соцгороде рабфак открылся? Вот и поступай, пока не поздно.
Варево в чугунке забулькало, брызнуло через край. Примус тотчас зашипел, стал коптить, Янка убавил пламя, взглянул на ходики:
— Ужин готов, а ее нет.
— Ты о Розе?
— Говорила, к семи вернется, а уже девять. Занятий по музыке сегодня нет. Курсы немецкого с утра. Непонятно, где она может быть?
— В кино, наверное.
— Одна не пойдет.
— Смотри, подлабунится какой хлюст… красивая она у тебя.
— И вправду дите! Да я что, женки своей не знаю? Дурак я, что ли?!
— Один мудрец сказал: нет ничего сложнее, чем познать женщину. Думаешь, не прав? С виду мила, добра, а попробуй раскуси, что там у нее внутри. Вон Галина, например…
— Ты же сам виноват, — повернулся Янка. — Полюбил девушку, не отходи от нее, глаз с нее не спускай. Уехал — бомби письмами, бросай на ее голову открытки, телеграммы, чтобы чувствовала — ты далеко, а не забыл… А теперь скажи, сколько ты за время службы писем Галине написал? Два письма за три года?
