– Замрите! прогремел Д. Рэдклайф Стонвилер, указывая наманикюренным пальцем на офицера Фейха, который послушно замер с телевизором в каждой руке. Часть его пятой точки торчала в проеме. Дверь качнулась, замерла на мгновение и вернулась в исходное положение, ударив сотрудника полиции Фейха по заднице. Стонвилер, палец которого по – прежнему указывал на окаменевшего Фейха, обратился к судье.
– Ваша честь, кричал он, словно Бог из горящего куста к Моисею,
– Я оставляю это на ваше усмотрение. Этот человек выходит или входит?
Мэй спросила, «И судья поверил в это?»
Дортмундер в замешательстве покачал головой. Все произошедшее до сих пор трудно поддавалось логическому объяснению.
Мэй смотрела, как он трясет головой и кивнула своей собственной, нахмурившись, не уверенная, что поняла. «Судья не поверил в это», предположила она.
«Я не знаю, что подумал суд», сказал ей Дортмундер. «Все в чем я уверен это то, что я появился дома на шесть лет раньше».
«Все, что тебе нужно это пиво», решила Мэй и ушла на кухню, чтобы взять одно.
Дортмундер откинулся на спинку мягкого кресла, сбросил свои ботинки, расслабляясь в неряшливой обстановке своей собственной комнаты. Это был не тот адрес, который он дал в суде и живет он здесь не один. Такова была политика Дортмундера: никогда не говорить властям правду. Это был его дом, его крепость, его убежище от ударов судьбы. Однако ни за что на свете он не планировал провести в ней свои последние дни. Сбросив обувь, положив ноги на старый темно-бордовый пуфик, он наблюдал, как Мэй несет банку пива из кухни. «Дом, милый дом», сказал он.
«Дай спички». Она держала новую сигарету в уголке рта. Он протянул ей коробок спичек в обмен на банку пива, сделал большой глоток, пока она поджигала. Мэй была заядлой курильщицей. Она выкуривала сигарету настолько, что оставшегося окурка было недостаточно, чтобы от него зажечь следующую и как результат семейство Дортмундер–Мэй всегда испытывало спичечный кризис. Дортмундер был единственным вором в мире, подчистив кассовый аппарат или сейф какой-нибудь фирмы, делал паузу, чтобы наполнить свой карман рекламными коробками спичек. Мэй устроилась в другом кресле, поставила пепельницу на свою левую руку, выдохнула дым, который окутал ее, словно облаком, наклонилась вперед из дымовой завесы и сказала:
«Расскажи мне об этом».
«Это безумие», ответил он ей. «Это не имеет никакого смысла».
«В любом случае расскажи мне».
