А вот в ездоках ничего детского не было. Это были массивные громилы — сплошные зелёные мышцы, жёлтые клыки и толстая металлическая броня. Они упивались шумом своих машин, горланя погромче своими звериными голосами, чтобы реветь вместе с ними. Они резвились позади кабин обезображенных грузовиков и войсковых транспортёров. Тех, кто сваливался, размазывало в кровавые пятна колёсами и гусеницами идущих сзади машин, вызывая гогот у всех, кто это замечал.
Это было ужасающее зрелище, и Бас ощутил, как сжимается его мочевой пузырь. Если они явились, чтобы остаться, чтобы подкрепить зеленокожих, которые уже хозяйничали в Трёхречье, то не стоило и сомневаться, что его время подошло к концу. Шансы не попасться зеленокожим в таком количестве, как эти, были, мягко говоря, мизерными. Ему по-прежнему придётся каждый день разыскивать старые консервы, по-прежнему придётся наполнять свои посудины для воды из любого источника, какой он только сможет найти. Ему по-прежнему придётся выбираться наружу из безопасности своих убежищ. При этом он очутится в городке, кишащем свирепыми и кошмарными тварями. Зачем они сюда явились? Что их сюда пригнало?
Именно тогда, в тот момент, когда этот вопрос сформировался в его уме, а первая из машин с рёвом понеслась в черту города по улице под ним, сотрясая фундамент здания, на котором он лежал, он их и увидел.
Люди!
Сначала он не мог поверить своим глазам. Он забыл, как дышать, и его сердце отстучало неистовую дробь по его рёбрам. Он всё-таки не был последним. Он был не один на этой планете. Их были десятки, скованных и сидящих в клетках позади кабин рабских грузовиков. Бас не обращал внимания на боевые байки и тяжёлую бронетехнику, которые сейчас громыхали мимо него. Он видел лишь клетки.
Они выглядели слабосильной братией, эти люди. Исколошмаченные, замученные. Это был не упрёк. Басу было их жалко. Он знал, что им пришлось вынести. Он один прожил достаточно долго, чтобы быть свидетелем смертей жителей Трёхречья. Такого множества смертей. Ему довелось повидать, на что способны захватчики. Их ужасная внешность полностью отражала их зверство.
На рабах в клетках были грязные лохмотья или вообще никакой одежды, как на мужчинах, так и на женщинах. В своё время Басу могло бы показаться любопытным поглазеть на женщин в такой их наготе. Какой бы десятилетний мальчишка этого не захотел? Но не сейчас. Не таким образом. Сейчас он замечал лишь истощённые мышцы, запёкшуюся кровь на лицах и головах и рёбра, выпирающие из покрытых синяками туловищ.
