У Ванглена самыми быстрыми были икроножные мышцы, чуть отставали от них в скорости реакции мышцы спины. Двуглавой мышцей плеча можно было гордиться, а вот дельтовидная и трехглавая мышцы работали не столь проворно, хотя обладали достаточной взрывной силой, чтобы держать в постоянном напряжении даже такого борца, как Ньен. Прямая мышца живота работала медленнее, и об этом надо было всегда помнить. Но хуже всего дела обстояли с четырехглавой мышцей бедра. Это было уязвимое место. А вот у Ньена самыми быстрыми были как раз бедра и трехглавая мышца плеча. Ванглен все это знал и готовился к схватке с учетом всех этих особенностей.
Схватка начиналась с борьбы за захваты. Внешне почти ничего не происходило. После первых наскоков и оплеух, которыми борцы словно бы приветствовали друг друга, стараясь справиться с охватившим их восторгом, начиналось долгое единоборство. Иногда схватка напоминала Ванглену размеренную беседу, обмен мнениями, а порой она превращалась во вдохновенный спор, полный высоких порывов, откровений и самых неожиданных поворотов, который всегда жалко было заканчивать и в котором горячее стремление опровергнуть аргументы друг друга доходило до крайней нетерпимости, но который все же был невозможен без соучастия. Соперники, полусогнувшись, топтались друг возле друга, стараясь ловчее ухватить один другого за шею, кисть, предплечье или плечо в поисках входа в прием и препятствуя удобному захвату оппонента. Солнце могло пройти половину небосклона, а взмокшие Ванглен и Ньен все так же топтались на песке, упершись лбами и сплетясь руками. Вроде бы ничего особенного не происходило. Но на самом деле это был один из самых волнующих и напряженных периодов схватки. О, если бы кто-то мог в этот момент заглянуть борцам в мозг!
Он увидел бы там феерический каскад приемов: отвлекающая попытка взять предплечье на ключ, на самом деле лишь маскирующая истинные намерения и срывающая соперника из устойчивого положения, стремительный нырок под руку, захват, подбив ноги бедром, вертушка, перевод в партер, захват рук и туловища, накат с выходом на мост, когда ты чувствуешь (весомое, сладостное и всеобъемлющее чувство!), что все твое тело становится частью приема, превращается в путь, по которому этот прием реализуется в сжавшихся и одновременно растянувшихся времени и пространстве, словно не ты проводишь прием, а прием — тебя, и именно в результате этого приема ты, твое тело по-настоящему существует, затем еще накат, за которым следует немедленный захват туловища сзади и бросок через себя с высокой амплитудой, после чего делается замок на плечо и шею, дожимающий поверженного соперника.
