— Вы вошли в здание через черный вход?
— Да, я всегда захожу со двора. Во-первых, не езжу на метро, во-вторых, не хочу беспокоить охрану.
— Дверь была закрыта или открыта?
— Открыта.
— Вас это не удивило?
— Нет. В одном из подвальных окон горел свет… Я решила, что там Андреади.
— Почему именно он?
— Это мастерская шефа, там хранилась его новая коллекция. Ключ от мастерской был только у него.
— А у вас?
— Ну… и у меня тоже.
— И что же было дальше?
— Я зашла в свою мастерскую, хотела сесть за работу. Но платья Дугаровой там не оказалось, хотя я точно помнила, что оставила его на рабочем столе.
— Куда же оно подевалось?
— Не знаю. Я подумала, может быть, Андреади забрал его в свою мастерскую?
— Зачем?
— Он иногда берет старые модели и перерабатывает их в новые. Очень редко, — добавила Полонская, как бы извиняясь за шефа.
— Почему же вы не зашли к Андреади за платьем?
— Я подумала, что раз уж он так засиделся в мастерской, значит, наверняка работает. Шеф очень не любит, когда его беспокоят в такие моменты. Я решила, что платье подождет до утра, и вернулась домой.
— Вы не заметили ничего подозрительного в мастерских? Может быть, запах дыма?
— Нет, ничего.
— Когда именно отправились домой?
— Не помню. Думаю, я пробыла в мастерской не больше пятнадцати минут.
— Вы ушли той же дорогой?
— Да.
— А свет в мастерской Андреади горел?
— Я не обратила внимания. Хотя… во дворе было очень уж темно.
— Вы сразу пошли домой?
— Да, — как-то неуверенно кивнула София.
— Кто-то может подтвердить ваш рассказ?
— Нет, — покачала головой Полонская.
— Очень жаль, — ответил Фролов.
На этом допрос был закончен. Из разговора с Полонской Кирилл сделал один вывод: барышня врет, врет много и некачественно, из чего понятно: она покрывает либо себя, либо близкого ей человека. Уж не Андреади ли?
Именно поэтому следующим на допрос был вызван «русский Версаче». Кирилл Фролов, который до сегодняшнего дня ни разу в жизни не сталкивался с представителями богемы, с любопытством рассматривал популярного героя светской хроники. Типичный голубец, презрительно подумал Фролов, покосившись на цветастые бабские тряпки, в которые был облачен Андреади, его тщательно уложенные волосы и наманикюренные розовые ногти.
Вопросы Фролова разнообразием не отличались. Он снова и снова выспрашивал о подробностях вечера 23 сентября.
— В девять часов вечера я принимал журналистку, прелестную молодую особу, Наталью Белостоцкую. Наш разговор длился ровно час. Она, конечно, не отказалась бы побеседовать подольше, — хвастливо заметил модельер, — но, увы, мое время стоит слишком дорого.
