Меркадеру, помня о заветах Суворова («пуля дура, ледоруб молодец»), в НКВД настоятельно рекомендовали не полагаться на темноту и огнестрельное оружие.
Троцкий похоронен во дворе собственного дома. Лаконичное надгробие с серпом и молотом создал Хуан О'Горман. Три выдающихся мастера фресок, гордость Мексики, которых выстроило в один ряд время — Ривера, Сикейрос, О'Горман, — отметились в судьбе Льва Троцкого.
Во дворике на углу Рио-Чурубуско и Виена каждый август собираются троцкисты помянуть своего вождя. С годами их не становится меньше. Многие молодые не очень хорошо или совсем ничего не знают о Троцком и его идеях. Но бум туризма, знаете ли, индустрии развлечений.
Отдельная тема — Севилья в апреле: во время ферии, самого захватывающего праздника, который мне приходилось видеть. Но об этом как-нибудь потом, к весне поближе. В Севилью можно приезжать когда угодно: здесь и в январе доходит до 22 по Цельсию.
Всегда стоит выбрать в странствиях подходящего гида — чтобы увидеть город под его углом. В Севилье вроде бы резонно пристроиться к Кармен в компании с Мериме и Визе, даром что композитор тут никогда не бывал — как и никто из авторов пяти великих опер, помещенных в Севилью («Севильский цирюльник», «Свадьба Фигаро», «Дон Жуан», «Фиделио», «Кармен»). Но все они точно знали, что любовные приключения, соблазнения, измены нужно располагать здесь.
Сочетание неистовой святости с неистовым же разгулом — вот что создало миф о Севилье. Монастырей тут было больше, чем где-либо. Первый трибунал инквизиции прошел в Севилье: в 1480 году под председательством Торквемады. Здесь чаще всего устраивались аутодафе — сожжения еретиков, и они были самыми зрелищными: севильцы и такую жуть превращали в праздник. В этом городе было больше всего проституток, а также артистов, музыкантов, матадоров. Тугой замес страстей любого рода таков, что существует специальный термин — севильянизм.
Сказав это, выберем в гиды не Кармен, как ни жалко с нею расстаться, а Дон Жуана. Он был идальго — дворянин, не входящий в верхушку грандов. Это означает лишь честь, полученную в наследство, и больше ничего. Происхождение давало привилегии: их не сажали в долговую тюрьму и казнили не на виселице, а почетно душили удавкой. Идальго — это порывистая религиозность, болезненное чувство достоинства, презрение к любому труду; достойное занятие — только война: сражаясь за короля, сражаешься за Господа. Если войны под рукой нет — тогда разгул и покаяние, по интенсивности не уступающие военным действиям.
