Зная причины пребывания здесь, хотелось бежать и как можно быстрее прочь отсюда. Моя сущность бунтовала против действий мозга, но разум взял верх над эмоциями, и я вошел в здание.
Возле палаты нас встретили несколько мужчин, по-видимому, это были врачи. Люди в белых халатах вводили меня в панический ужас.
Пришлось взять себя в руки. Куратор подошел к докторам: один из них был низкорослый японец, второй напоминал мне американца с массивной челюстью, а третьим был сам Билл, он выглядел намного старше присутствующих, хотя нельзя было сказать, что его коллеги были молоды.
— Джим, подойди сюда, — позвал меня тот, что был похож на американца.
— Доктор, Саймон Льюис, психолог и доктор Накамуро, — представил мне присутствующих куратор.
— Очень приятно, — кивнул головой в ответ, не зная, должен ли я сообщать им свое настоящее имя.
— Спокойно Джим, — сказал американец, — Нам не обязательно знать твое настоящее имя.
Саймон дружески похлопал меня по спине и хохотнул слишком громко.
— Я его не помню, — пошутил я.
Американец выказал одобрительный поддельный смех, который неприятно вырывался наружу из утробы. «Лживый ублюдок»: подумал я, но в ответ растянул до ушей дежурную улыбку, которая очаровала моего нового друга.
— Ми с коллегами посовещались и решили, что ты должен выпустить девочку из плена, — сказал японец на ломаном русском языке.
Я недолго подумал, после чего согласился с ними, и решил ей помочь.
Мы вошли в палату. Девочка неподвижно лежала на кровати, что стояла в центре небольшой палаты. Аппараты искусственного дыхания поддерживали жизнь этого ребенка. Рядом с ней, сидела еще больше состарившаяся Елизавета Андреевна, было видно, что годы абсолютно не щадили ее былую красоту.
Кабинет доктора Саймона выглядел по-домашнему уютно, как все кабинеты, где ведут прием психологи. Для спасения девочки я должен был погрузиться в сон, предварительно сделав заказ для себя. Диван, на котором предстояло погрузиться в сон, был любезно предоставлен американцем. Но меня что-то смущало, и я стоял в нерешительности, пытаясь понять причину возникшего сомнения. Во все видел подвох, но доказательств у меня не было и потому, должен был выполнить свое обещание и выпустить девочку из плена.
Погрузившись в сон, оказался там, где когда-то запер бедняжку. Мне было жаль ее в реальной жизни, но это был сон, жуткий сон, где эта милая девочка хотела прикончить меня. Загруженный сон повторялся в точности до мелочей: все тот же снег, таинственный лес, коряга, возле которой лежал я, а вот и сарай, в котором запер это исчадье ада, спасая свою жизнь. Мне всего лишь нужно было выдвинуть засов и открыть дверь. Либо сейчас, либо никогда! Все, она свободна! Всматриваюсь в темноту, но ничего не вижу. Хотел позвать, но вспомнил, что никто и никогда не упоминал ее имени. Внезапный ветер подхватывает меня и переносит в больничную палату. Вижу девочку, она сидит на постели, ее мать в дальнем углу комнаты, кучка «психов» опять ходят по кругу, совершая какой-то ритуал. Помню, что это уже было со мной. Напряжение нарастает, и знаю, что сейчас будет, потому, что этот сон уже видел.
