- Королева! – сказала Бридин шепотом, потому что эта чудесная фея внушила ей некую робость. – Королева из Тир-на-н-Ог[3]! Смотри, мама, она спит. Как думаешь, она проснется?
- Возьми ее на руки, - сказала мама.
Девочка робко протянула руки и с почтением, бережно вынула чудесную куклу из коробки. Только она взяла ее – кукла открыла глаза и сказала тонким, нежным голосом:
- Ма-ма!
- Боже благослови нас! – мама Бридин перекрестилась. – Она умеет говорить!
В глазах Бридин блеснула странная искорка, и черты лица озарились странным светом. Но не думаю, что она испугалась, как мама. Дети всегда ждут чудес, и когда происходит что-то необычное, они, в отличие от взрослых, почти не удивляются.
- А почему бы ей не уметь? – ответила Бридин. – Разве Барбара не умеет? Но голос у нее гораздо приятнее, чем у Барбары.
Бедная Барбара! С тех пор, как вошел Бартли, ты лежала на полу – Бридин выронила тебя из рук. Не знаю, услышала ли ты, что сказал твой друг. Если услышала, эти слова, должно быть, пронзили тебе сердце.
Бридин говорила быстро, глаза ее горели.
- Это королева. Королева фей! Посмотри, какое на ней богатое платье! Какой плащ из бархата! Какая красивая корона! Она похожа на ту королеву на белой лошади, из страны заморской Тир-на-н-Ог. Помнишь, мама? Про нее Стивен на-Шкелта[4] вчера рассказывал. Как ее звали?
- Златовласая Нив.
- Да! Златовласая Нив! – воскликнула девочка. – Я покажу ее Стивену, когда он к нам зайдет. Вот он обрадуется! Правда, мама? Вчера, когда папа сказал, что фей вообще не бывает, он так рассердился. Но я-то знала, что папа шутит.
Едва ли Златовласая Нив была феей, как решила Бридин, но без волшебства тут, пожалуй, не обошлось; и точно можно сказать, что с той минуты, как она появилась в доме, Бридин словно околдовали. Иначе как объяснить, что она оставила Барбару лежать на полу, не говорила с ней весь вечер и даже не вспоминала о ней, а потом легла спать без Барбары? Вам трудно будет поверить, но той ночью рядом с Бридин спала юная королева, а не верный маленький друг, который был с ней рядом весь год.
Барбара так и лежала на полу, пока мама Бридин не заметила ее и не положила на шкаф, где была ее маленькая гостиная. Ту ночь Барбара провела наверху. Не знаю, доносился ли ночью с кухни до Бридин или до ее мамы с папой чей-то плач, и честно говоря, не думаю, что Барбара плакала. Но я уверен, что она тосковала, ведь рука друга не обнимала ее, и тепло друга не согревало ее, и ни души не было рядом, и ни звука не доносилось, кроме тех, что едва слышны бывают в доме глубокой ночью, когда ты по-настоящему одинок.
