- Человек! – обрадовано выдохнул парень, улыбаясь во весь рот. Ему и в голову не приходило, что его мог встретить кто угодно, и времени на срочное придумывание, как бы технично свалить у него бы попросту не было.
Монолитовец молча разглядывал вошедшего, лицо было закрыто дыхательной маской, но что-то показалось парню знакомым.
- Дым? Дым это ты? – неуверенно спросил он.
Монолитовец отвернулся, вперившись взглядом в контрольную полосу перед ним.
- Дым, это же ты?! – уже уверенней спросил турист, понимая что не ошибается.
Возникла тяжелая пауза. Парень растерялся, недружелюбное даже хамское поведение монолитовца, к тому же в его плачевной ситуации могло быть и повежливее, это как минимум. Турист подошел к нему вплотную, встав слева от него и заглянул в глаза, пытаясь разглядеть хоть какую-то эмоцию в голубых и холодных как лед глазах.
- Караулим чего? - как можно проще спросил он, надеясь завязать разговор. – Да мне то можно сказать, я ж все равно не местный, секреты ваши не собираю. Не хочешь, не говори, - легко сказал он, - Кстати, как из Зоны выбраться?
В глазах монолитовца мелькнула какая-то мимолетная тень, но он не издал ни звука.
- Хотя, мне из Зоны выбираться ни к чему, мне домой надо... в мой мир. Меня мать ждет, - внимательно глядя монолитовцу в глаза, - понимаешь? Мама.
Дым продолжал стоять ледяным безмолвным изваянием. Турист прищурившись разглядывал монолитовца. Теперь в его глазах боец больше не был крутым или страшным. Он был просто куском завернутой в броню, бесчувственной сволочи. Здоровым таким отмороженным имбицилом. Пауза продолжалась. Чувствуя как внутри у него шевельнулась волна обиды и даже гнева, парень продолжил:
- Слышь Дым, ты чего такой не разговорчивый? Обидел кто? Ты слышь, ты мне подскажи родной, - сдерживая вдруг вспыхнувший гнев продолжал турист, - как мне выбраться отсюда? Слышишь меня? Ты хоть сука моргни, для ориентиру, - почти нежно пропел ему турист. Между тем мошки в глазах пропали и он, наверное впервые за все время смотрел на все нормальным, кристально чистым взглядом.
Монолитовец по прежнему молчал, но его лицо потемнело. Убедившись, что боец его слышит, парень продолжал:
- Ты пойми, герой, меня дома ждут. Не кто-нибудь, а мать, мама. Понимаешь? Я у нее один, больше никого. Если со мной что случится... у нее сердце слабое, мне по любому к ней надо. А?! Помоги, а? Слышишь, Дымок?! Будь другом... выручи. Я же тебя не пожрать дать прошу, хотя сутки не жрал уже, не обувку справить, мои кроссы от вашего жгучего пуха наполовину съедены, я ж совета прошу, как родного... пожалуйста...
