— Милорд… я думала… Вы забыли… что мы женаты… Вы не были… в моей постели… уже… о, Стивен… — Она уклонялась от его ласк.
— Моя озорная леди, — хрипло прошептал он. — Моя озорная… леди! Ты всегда… дразнишь… и мучаешь… меня… но ты… заплатишь… за свои… издевательства…
Он прильнул к ней и взял ее так неистово, так страстно, что она совсем забыла про грозу, бушевавшую снаружи.
«Раньше он никогда так не делал», — подумала она, пока еще могла думать.
Это было подобно танцу, когда музыка и эмоции заставляют человека забыть обо всем в окружающем мире. Когда внутренний ритм диктует насущную необходимость двигаться, танцевать, поворачиваться и эмоции бьют ключом в унисон и не нужно ни говорить, ни просить, ни отвечать, а тела сливаются в одно.
И мгновенная реакция на мгновенный импульс; тело, отвечающее на тепло, и время скользит так, как будто оно растаяло под ними. Гроза бушевала, Мэри слышала ее завывание в трубе. Но это ничего не значило. Ничего. Ветер, дождь, молния и гром казались ничем по сравнению с той бурей, которая бушевала внутри них.
Это продолжалось долго, очень долго, но казалось, что всего несколько мгновений, несколько секунд. Когда наконец он затих рядом с ней, она была рада лежать и слушать дикое биение его сердца, постепенно успокаивающееся. И она уснула под это мерное, сильное биение, подобное вечному морскому прибою.
Утром солнце сияло так ярко и жизнерадостно, как будто и не было бури, свирепствовавшей накануне. Высунувшись из окна, Мэри увидела всю прелесть леса, освеженного дождем, ковры бледно-желтых, розовых и белых майских цветов, зелень травы и мокрые темно-коричневые сосновые иголки. Все напоминало сказочный мир.
Стивен принес ей одежду и помог одеться. Она двигалась неловко: ее левое запястье сильно распухло и рука не работала. Он неотрывно смотрел на жену, помогая ей надеть высохшее белье, затем одел ей через голову платье и аккуратно застегнул. Перед этим она вымылась в горячей воде, которую он принес. Он настоял, будто молодой любовник, помочь ей и в этом, хотя она смущалась и протестовала.
Ее рыжие локоны спутались в клубок. Она нашла в ридикюле гребешок и попыталась хоть как-нибудь привести их в порядок. Но ее распухшая рука и одеревеневшее левое плечо не позволили ей это сделать. Стивен, уже одетый, несколько секунд наблюдал за ней.
— Ну-ка дай я попробую, — наконец сказал он и взял у нее гребень. Медленно провел им по спутанным волосам, тщательно раздвигая пряди; он делал это так бережно, что она не чувствовала никакой боли. Когда волосы приняли свой прежний вид, он сказал.
