— Все начнется через два часа, — весело сказала миссис Рэмзи. Она нагнулась и тщательно расправила полоску белого кружева на платье Мэри. — Ну-ка, дайте я на вас посмотрю, миледи.
После того как экономка окинула ее критическим взглядом, Мэри повернулась и посмотрела на себя в зеркало. Сказочная белая материя колыхалась вокруг нее. Низкий лиф платья обрамлял ее шею и плечи молочного цвета и выгодно подчеркивал изгибы ее округлой груди. Ее рыжие волосы были тщательно уложены и доведены до сверкающего великолепия. Распущенные, они ниспадали по плечам, и это шло ей гораздо больше, чем строгая прическа гувернантки.
Миссис Рэмзи одела на Мэри ожерелье и серьги. Затем Мэри примерила кольцо, оно было велико только самую малость.
— Я… не могу… поверить, — сказала она как бы себе.
— Так бывает в волшебной сказке, — нарушила молчание Бонни с сияющими радостью глазами, — как Золушка и ее принц. Вы приезжаете сюда, он сразу же в вас влюбляется и…
— Бонни, довольно, — мягко прервала ее миссис Рэмзи.
— Да, мадам, — кротко ответила Бонни.
Мэри подумала, что все это совсем не похоже на сказку. Она угрожала подать в суд на семью Хантингдонов, и лорд Сент-Джон, когда его честь оказалась под угрозой, сделал то, что, как он полагал, обязан был сделать. Неудивительно, что он ненавидит ее. Она слегка дрожала, думая о том, что будет дальше. Что она наделала? Зачем она согласилась на это странное предложение? В принципе она и не согласилась, ее принудили, подумала она, слегка нахмурив брови.
Миссис Рэмзи принесла длинный шарф из брюссельского кружева и вместе с горничной тщательно закрепила его на голове девушки. Несколько мгновений он вздымался вокруг нее, затем лег на ее сверкающие золотисто-рыжие кудри и обнаженные белые плечи.
Мэри чувствовала себя потерянной за белым кружевом, вглядываясь в окружающий мир как сквозь туман. «Что же я делаю?» — опять подумала она, несчастная и испуганная. Должно быть, она еще не оправилась от простуды и чувствовала себя слишком слабой, чтобы сопротивляться силам, которые неумолимо толкали ее к этому замужеству. Где же ее сильная воля? Ее шотландское мужество? Ее гордость?
Опять стук в дверь. Она нервно вздрогнула. Когда Бонни открыла, вошел один из гостей, мужчина средних лет, который должен был повести Мэри к месту венчания. Он был в голубом бархатном костюме, изысканные сапфировые украшения на воротнике сорочки и перстни на руках мерцали и переливались. Оглядел девушку, доброжелательно улыбнулся и сделал ей несколько комплиментов, искренность которых она сразу же почувствовала. Он говорил это не только ради Стивена Хантингдона.
