После разговора со Шванги Данкан побежал к своей главной наставнице того времени Преподобной Матери Тамалан, еще одной увядшей старухе с холодными и отчужденными манерами, с белоснежными волосами над узким лицом и морщинистой кожей. Он настойчиво желал знать от Тамалан, что за кару понесут его охранники.
Тамалан впала в удивительно грустное настроение, ее голос стал напоминать песок, скребущий по дереву:
— Наказание? Ну-ну!
Они были в том маленьком учебном кабинете при большом гимнастическом зале, где Тамалан проводила каждый вечер, готовясь к урокам следующего дня. Там полно было пузырьковых и катушечных устройств для чтения и других приспособлений хранения и извлечения информации. Данкану это место нравилось больше библиотеки, но ему не позволялось находиться в учебном кабинете одному. Это была освещенная множеством глоуглобов на суспензорных буйках комната. При его вторжении Таламан отвернулась от разложенных ею уроков.
— Есть всегда что-то от жертвенного пиршества в наших высших карах, — сказала она. — Охрана, конечно же, понесет высшую кару.
— Пиршество? — Данкан был удивлен.
Тамалан совершила полный оборот на своем крутящемся сиденье и поглядела прямо в его глаза. Ее стальные зубы сверкнули в ярком освещении.
— История редко добра к тем, кто должен понести кару, — сказала она.
Данкана передернуло от слова «история». Он знал, что у Тамалан за ним стоит, — она собирается преподать ему урок, еще один скучный урок.
— Наказания Бене Джессерит не забываются!
Данкан пристально поглядел на старческий рот Тамалан, резко ощутив, что она говорит из болезненного личного опыта. Он вот-вот узнает что-то интересное!
— Наши наказания несут неизбежный урок, — сказала Тамалан. — Это намного больше, чем боль.
Данкан сел на пол у ее ног. Из этого положения Тамалан выглядела черной и зловещей фигурой.
— Мы не наказываем крайним страданием, — сказала она. — Страдание — это то, что приберегается для перехода через спайс в ранг Преподобной Матери.
Данкан кивнул. Он знал из сведений в библиотеке о Спайсовой Агонии — таинственном испытании, порождавшем Преподобную Мать.
— И при всем том главные наказания болезненны, — сказала она. — Они также эмоционально болезненны. Эмоция, пробуждаемая наказанием, всегда является той, которую мы разглядели как главную слабость повинного — и поэтому наказание усиливается.
Страх вошел в Данкана. Что они сделают со стражами? Он не мог говорить, но в том и нужды не было. Тамалан еще не закончила.
