Время тренировки мальчика закончилось. Он покинул внутренний двор, не оглянувшись, и удалился в широкую дверь слева. Патрин тоже оставил свою позицию наблюдателя, даже не взглянув на Преподобных Матерей.
— Пусть тебя не одурачат люди Тега, — сказала Шванги. — У них глаза на затылке. Ведь мать Тега с рождения была одной из нас. Он учит гхолу такому, чего ему вообще никогда не следовало бы знать!
Взрывы также можно считать сжатиями времени. Все доступные наблюдению перемены в человеческой истории до некоторой степени и с некоей точки зрения являются взрывными — иначе бы вы их не заметили. Плавная непрерывность перемен, если ее достаточно замедлить, протекает незамеченной для тех, чей срок наблюдения слишком короток. Отсюда, говорю вам, я видел перемены, которых вы никогда бы не узрели.
Лито II
Высокая и гибкая женщина стояла в утреннем свете планеты Дом Соборов перед столом, за которым сидела Верховная Преподобная Мать Альма Тараза. Длинная черно-мерцающая аба, облекавшая посетительниц от плеч до пола, не могла скрыть грацию, проявлявшуюся в каждом движении тела.
Тараза наклонилась вперед в своем песьем кресле и проглядывала перекладные досье — глифы Бене Джессерит, — проецируемые над поверхностью стола только для ее глаз.
«Дарви Одрейд» — так дисплей определил стоявшую перед ней женщину, а затем последовала сжатая биография. Она была уже знакома Таразе до мелочей. Дисплей служил нескольким целям: всегда надежная памятка для Верховной Матери, позволявшей порой взять паузу для раздумий, когда делаешь вид, словно изучаешь характеристики, и он же снабжал решающими доводами, если в ходе беседы всплывет что-нибудь нежелательное.
«Одрейд принесла Бене Джессерит уже девятнадцать детей», — вчитывалась Тараза в информацию, возникавшую перед ее глазами. Каждый ребенок от другого отца, в этом необычного мало. Но даже такое интенсивное материнство не нарастило на Одрейд ненужной плоти. Лицо ее с длинным носом и угловатыми щеками от природы имело высокомерный вид. Все лицо сужалось к узкому подбородку. Пухлые губы — обещание страсти.
«Мы всегда можем положиться на гены Атридесов», — подумала Тараза.
Позади Одрейд затрепетала оконная занавеска, она оглянулась. Они были в утренней комнаты Таразы — небольшой, элегантно обставленной, отделанной в зеленых тонах. Только яркая белизна песьего кресла Таразы выделялась на общем фоне. Окна эркера смотрели на восток — на сад, лужайку и отдаленные снежные вершины гор планеты Дом Соборов, похожие на театральные декорации.
