Тирина выглядела еще больше похудевшей и измученной, чем тогда, когда мы прощались с ней в Дерее, но при виде живой и бодрой Ости ее лицо засветилось. В дом кира Ордиса она пришла одна, но сказала, что приехали они вчетвером: она, бессменный Кирк, Микан и Корит. О Лучисе она ничего не знала, только то, что в списках погибших, напечатанных в газетах, которые она читала по дороге, его не было. Все-таки стало чуть легче. Лучис лекарь, а не солдат, его смерть или исчезновение вряд ли бы остались незамеченными.
Встреча была короткой, Тирина стремилась быстрее покинуть с дочкой этот дом, и я ее понимал. Пока Ости собиралась, она быстро достала из-под жакета мешочек с деньгами и сунула его мне в карман.
- Я ничем больше не могу тебе помочь, - пресекла она мои попытки возразить. – Там не так много, как бы мне хотелось, но на то, чтобы прожить какое-то время или спокойно добраться до Дерея, хватит. О нас с Ости не переживай, я продам и городской дом, и поместье, куплю маленький домик в Дерее, муж еще кое-что оставил. Мы не пропадем. И если тебе нужны будут деньги, постарайся как-нибудь дать мне знать, я обязательно что-нибудь придумаю. Это-то я могу для тебя сделать.
На прощанье она порывисто обняла меня, в глазах заблестели слезы:
- Дима, мы всегда будем рады тебе. Что бы ни случилось, ты всегда можешь вернуться к нам, не забывай об этом.
Я обнял Ости, чмокнул Снежинку в выпуклый лобик. Они ушли. Стало так пусто, как будто я остался один живой на всем белом свете.
Мася вылезла из-под кровати, потерянно замяукала. Я взял ее на руки:
- Ну вот, моя хорошая. Опять мы с тобой одни остались…
На этот раз меня везли в гораздо более комфортных условиях – в личной карете киры Рианы, с долгими остановками, и ехали мы всего два дня. Уже было лето, стояли теплые солнечные дни, пейзаж вдоль дороги переливался яркими красками, Пеледор, наконец-то мной увиденный, был огромен и величав в центральной части, но меня ничего не радовало. Я впал в какую-то глухую апатию, ни о чем не думал, даже не грустил. На автомате что-то делал, ел, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, почти всю дорогу спал. Видимо, наступил предел напряжения, которое мог вынести мой организм, и теперь, когда осталось бояться только за себя, пришла расплата.
Даже замок не произвел на меня никакого впечатления, хотя это был самый настоящий замок, древний и огромный. Мы проехали по подвесному мосту, потом под мощными толстыми стенами через кованые ворота в широкий, вымощенный брусчаткой двор. В донжоне здесь, конечно, не жили, посреди двора стоял изящный, не слишком большой жилой дом. Я помог разместить кошек, пришел в отведенную мне комнату, проверил, как там Мася, потом лег на кровать и пролежал без движения часа два, пока ко мне не пришли.
