Они прихватили с собой ливрейного на запятки кареты, так как Девлин намеревался снять экипаж, лишь только можно будет найти приличный. В Сомерсете он нашел более нежели приличный: оставил Меган в гостинице и вернулся с роскошным экипажем, принадлежащим графу Седжмиру, с гербами на дверцах и с кучером самого графа.
Меган с сомнением оглядела карету, и это вынудило Девлина пояснить:
— Я сказал графу, что на нас напали грабители, отняли деньги и гардероб, равно как и экипаж.
— И по доброте сердечной он дает тебе свой собственный экипаж? — с издевкой произнесла Меган.
— Я также сказал ему, что я герцог Ротстон. После этого он не знал, как мне угодить. Дал даже в придачу кучера. Ты же знаешь, я выгляжу как Сент-Джеймс.
— Я с ним встречалась, помнишь? И ты на него совершенно не похож!
Что оставалось сказать Девлину: если он скажет — небо синее, Меган будет утверждать — зеленое.
Тем не менее удобный экипаж сделал поездку куда более сносной, коль скоро этого не делал попутчик. Так же облегчало положение присутствие Цезаря: кроме всего прочего, Девлин оставлял экипаж для долгих разминок. Меган хотела также взять сэра Эмброза, но Девлин категорически отказал ей в просьбе. Уже командует, не будучи даже еще женатым на ней. Жизнь с ним представлялась невозможной. Путешествие с ним было столь же отвратительным. А поездка была долгой — более трех сотен миль, чтобы попасть в Шотландию и в знаменитую Гретну-Грин, куда десятилетиями стекались сочетаться браком парочки, которые не в состоянии были ожидать трех недель до объявления о предстоящем браке или парочки без родительского благословения, которое у Меган имелось.
Отцовское благословение до сих пор не давало ей покоя. Нет, что действительно смущало бедняжку — это отец, который казался искренне счастлив, когда вышел из своего кабинета с Девлином, чтобы поздравить ее и сообщить, как он рад, что дочь выбрала себе в мужья столь «прекрасного человека». Он продолжал излагать мысли, соответствующие моменту, но Меган заклинило на «прекрасном человеке». Она всматривалась в Девлина, словно он неожиданно обратился в дьявола, способного наводить чары. Как плохо, что и на Меган он не наслал чар.
Она была слишком подавлена, чтобы радостно воспринимать такую чудесную перемену в своей жизни. Девушка могла бы поразмышлять над этой самой переменой. Однако она предпочла промолчать по этому поводу, поскольку знала, что ее огорчение скажется отрицательно, и это, конечно же, ничему хорошему способствовать не будет.
