Невозможно было представить себе, чтобы человек мог позволить такой женщине занять место ее матери, и все же, несмотря на враждебность и горькую едкую ненависть, Флер могла понять своего отца и лишившее его рассудка увлечение.
Вся ее порядочность и достоинство восставали против мачехи, но в то же время она не могла не замечать ее привлекательных свойств — свойств, присущих животным, но тем не менее неотразимых.
Поначалу Флер была смущена, сбита с толку, она ушла в себя, замкнулась в своем антагонизме. Но, осознав всю глубину порочности Сильвии, она ужаснулась — не за себя, за отца.
Очень медленно она начала многое замечать и понимать.
Флер встретила человека, который увлекся ею. Она пригласила его домой. Внимание, проявленное к нему Сильвией, то расположение, с каким она принимала его, сначала ввели ее в заблуждение.
Но когда этот человек стал избегать Флер, застенчиво, а потом и откровенно уклоняясь под разными предлогами от встреч, она поняла, что случилось.
Флер навсегда запомнила, как ночью выбежала из дома и брела вслепую под проливным дождем вдоль побережья, не ощущая ни грозы, ни тьмы в приступе смертельной дурноты.
Она не ушла тогда насовсем только потому, что любила отца, несмотря на все его слабости. Артур Гартон был талантливым литератором, но в женщинах он не понимал ничего.
В сорок пять лет он ушел от дел и поселился в Сифорде, где построил дом и поле для игры в гольф. И жил там счастливо со своими книгами у камина или на площадке с клюшкой для гольфа.
После смерти матери Флер он так бы и жил здесь спокойно до самой старости, если бы не встретил Сильвию.
Сильвия как раз подыскивала безнадежного идеалиста, вроде Артура Гартона, такого, который дал бы ей крышу над головой и оплачивал ее счета. Все оказалось проще простого. Они поженились через месяц после первого знакомства, а Флер узнала об этом, когда церемония уже состоялась.
Слишком поздно было возражать и напоминать отцу о женщине, отдавшей ему двадцать лет жизни и любившей его до последнего часа. Об этом позаботилась Сильвия. Она чуяла опасность и ловко умела предотвратить ее.
Однако после четырех лет супружества она утратила осторожность, недооценив своего мужа и его глубокую порядочность настоящего джентльмена. Обнаружив подтверждение того, о чем он давно уже подозревал, Артур Гартон как-то поутру пошел купаться и заплыл слишком далеко.
Шел август месяц, и никто не удивился, что, аккуратно сложив на пляже одежду, человек решил поплавать в Ла-Манше.
