Одна бровь поднялась над очками.
— Здесь стоит много кресел. Ты можешь взять любое, или же можешь постоять.
Румянец залил мои щеки, я заставила свои ноги двинуться вперед. Второпях я села на стул по другую сторону от стола, приземлившись на мягкую обивку. Мне нужно было бы причесаться. И почему, черт возьми, я беспокоюсь о своей прическе? Я думаю, Хантер поджарил клетки моего мозга.
— Кофе, — напомнил он мне.
Я взяла черную кружку, удивившись тому, что она была все еще теплой.
— Спасибо.
— Я добавил сахар и молоко — ты же не убьешь меня только потому, что любишь со сливками.
Я не любила сливки.
Даже не видя его глаз, я знала, что он наблюдал за мной, откинувшись на кресле.
То, как он распластался в своем кресле — совершенная картина ленивого высокомерия.
— Хорошо спала? — спросил он.
— Да. Я хорошо спала.
Он улыбнулся уголком рта.
— Очень рад это слышать.
По какой-то причине я не была уверена, что верю ему.
— А ты?
Хантер пожал плечами.
— У меня некоторые проблемы со сном.
Я поежилась. Как вообще взгляд может быть таким пристальным, если я даже не вижу его глаз. Я обратила свое внимание на бекон. Экстра хрустящий. Прямо как я люблю.
— Ешь, — сказал он.
В ответ в моем животе заурчало, но я не могла вынести этот командующий тон. Поэтому я проигнорировала его.
— Кстати, о прошлой ночи…
— Хочешь поговорить об этом? О какой именно части? О той, где ты меня не послушала? — Хантер наклонил голову назад. Рубашка, в которую он был одет, распахнулась, приоткрывая большую часть его жесткой, словно скала, груди и пресс. — Ешь.
Сжав крепче в руках кружку, я сделала глубокий медленный вдох.
— Нет. Ты…Мы…, - Боже, как же неловко, — в смысле, обычно я не позволяю парням…или кому-либо еще…целовать меня.
— Приятно это осознавать, — Хантер медленно наклонил голову и посмотрел на меня. — Ешь.
— Бывает хоть когда-нибудь такое, что ты не командуешь всеми вокруг? — спросила я.
— Наверное, нет.
— Осознаешь ли ты, как это грубо и раздражает?
На его лице появилась полуулыбка.
— Да. И прежде чем ты спросишь, отвечаю: мне похер, что это грубо и раздражает. Ешь, Серена.
Ну, по крайней мере он честен со мной, но меня все равно наполовину соблазняла идея запустить ему в лицо кружку.
— И на самом деле мы не целовались, — сказал он. — Я тебя целовал.
Мои щеки обожгло.
— Но это было больше, чем поцелуй.
Одна бровь выгнулась из-под темных очков.
— Ну, еще была парочка приятных мгновений, когда я был сверху.
— Я не об этом, — огрызнулась я. — Ты снова питался мной?
