— Я бы никогда ее не выдала, — приободрилась Адель.
— Этого ты знать не можешь, — мягко поправил Бог. — Тебе ничем не угрожали и особо не брали за горло. Но, тем не менее, факт есть факт, ты, действительно, ее не выдала. Знаешь, где она сейчас? В Бельгии, замужем за бельгийцем. У них собственный ресторан. Дела идут ни шатко, ни валко, но вполне сносно. У них двое детей и шестеро внуков. В прошлом году муж умер. Она очень располнела, и когда смеется, глаза превращаются в щелочки. Она любит кофе с лимоном и шоколад.
Адель вспомнила пышногрудую, с осиной талией Марьям и вздохнула.
— Ты была отменной хозяйкой, очень гостеприимной, щедрой на руку, — продолжал Бог. — Ты расцветала, если кто-то хвалил твою стряпню или спрашивал рецепт.
Адель вспомнила, что муж никогда не хвалил ее за еду и насупилась.
— Но он никогда не ел без тебя, — ответил Бог. — Ты ведь об этом сейчас подумала? — Помнишь, если он шел к кому-то в гости, то приходил практически голодным и набрасывался на то, что приготовила ты?
Адель вспомнила, что ее угрюмый муж действительно предпочитал есть дома, и только то, что приготовила она. Даже у свекрови ел очень мало. Адель недоумевала, как можно приходить из гостей или со свадеб голодным и роптала, что постоянно приходится стоять у плиты без слова благодарности. А, оказывается, вот оно что…
— Значит, я хорошая? — робко спросила она.
— Обыкновенная. Какая есть.
— Вы, Вы… позволите? Если вы говорите, что не можете судить, то тогда…
— Кто судит? Жизнь. Больше никто. Я только могу наложить последний рескрипт, вроде как поставить печать.
Адель собрала всю волю, и приготовилась слушать, но Бог молчал. Молчание затянулось. Внезапно возникла та же женщина в клетчатой юбке и светлой кофте с бантом. Она поманила Адель за собой, и они пошли обратно.
Адель очень хотелось обернуться, но что-то ей подсказывало, что этого делать не надо. Внизу уже не было осьминога в колготках и какая-то женщина в синем халате мыла пол. Провожатая, так же молча, довела Адель до подножия пригорка и тихо толкнула ее в грудь.
— Возвращайся, — едва заметно улыбнулась она.
— А как? А что? Как же? — захлопала глазами Адель. — А как же… Он? — И она в ужасе подняла глаза наверх. Холм был покрыт туманом.
— Ты же с ним поздоровалась, — усмехнулась женщина и медленно стала подниматься наверх.
…Адель очнулась в своей кровати. Дочка с опрокинутым лицом хлопотала вокруг нее. На лбу Адель лежал мокрый коричневый платок, и окно было настежь открыто.
