— Читай и рассказывай! — восклицала тетушка, и принималась яростно раскатывать тесто. Тесто хлюпало, подбиралось в комок, словно пытаясь убежать, но неумолимая скалка тети настигала его и крутила во все стороны. Священнодействие над наполеоном тетя не доверяла никому. Со стороны могло показаться, что дух неистового полководца по неизвестным науке причинам вселился в тридцатисемилетнюю женщину, и вдохновляет на приготовление торта его имени. Как бы то ни было ни одно семейное торжество не обходилось без тетиного наполеона. Но перед повестью Гоголя стушевывался даже торт. Самым бурным было обсуждение измены и смерти Андрия.
— Чушь пишут в твоих учебниках! — сердилась тетя, подкидывая тесто на скалке. — Разве человек виноват, что он полюбил девушку!
— Но, — робко возражала Дина, — она же была полячка.
— Э-э! — презрительно отмахивалась тетя. — Кто смотрит на нацию, когда любит? Тем более, значит, он любил ее по-настоящему. Знал, что она дочь врага, знал, что нельзя, а все-таки понес ей хлеб. Мужчина!
— Тетя, что ты говоришь?! — горячилась Дина. — Он предал своих, перешел на сторону врага, и он — хороший?!
— Слушай, ты совсем дура, или рядом стоишь? — кипятилась тетя. — Я, что, сказала, что он прав? Я сказала, что он не виноват, что полюбил девушку. Ты, что не видишь, что он совсем другой, не такой как отец и брат. У него душа другая с самого начала была. Нежная. Твой Гоголь-Моголь написал же об этом. Ты, что — только учебник читаешь? Чему вас в школе учат? Гоголя не читаете, а учебник по нему читаете!
— Тогда его не надо было убивать? — Дина начинала сомневаться.
— Нет! — зычно возглашала тетя, и у Дины ухало сердце. — Он военный преступник и должен был быть казнен!!!
Сраженная этим непонятным, но неумолимым доводом, Дина замолкала и широко раскрывала глаза.
— Не понимаешь?! — сокрушалась тетя, причем взгляд ее говорил, что мышление Дины оставляет желать лучшего. — Он же военный человек, мог выдать все военные тайны, расположение войск. Говорят, «чужой промахнется, а свой в своего всегда попадет». Его Тарас убил, чтобы своих спасти. Нет хуже врага, чем бывший друг.
— Но это же все из-за полячки. — Дина проникалась тихой ненавистью к красавице-панночке, сгубившей Андрия.
— Эй, девушка, ты меня слышишь, или нет?!! — Пласт наполеона, увлекаемый скалкой, с визгом взвивался в воздух. Какая скалка?! В руках тети она превращалась в копье Дон-Кихота, а бедное тесто — в ветряные мельницы! — Он ее полюбил, понимаешь?! Ай, ни черта ты не понимаешь! Любовь — это, это… любовь! Э-э-э, иди, учи свой учебник!
