1) Несмотря на то, что в грамоте № 13 указан писец—дьяк великого князя Тимофей Ачкасов, в грамоте № 15 — дьяк великого князя Алексей Стромилов, а грамота № 16 считается вообще поздней копией, все эти грамоты написаны одним почерком (судя по всему, Тимофеем Ачкасовым). Таким образом, грамоту № 16 следует признать не поздней копией, а еще одним подлинником, причем и пометы на ее обороте принадлежат тому же основному писцу.
2) Все три грамоты по палеографическим данным относятся к началу 20–х годов XV в.
3) Печать на грамоте № 15, оттиснутая в ковчежке, с изображением всадника на скачущем коне с круговой латинской надписью, принадлежит не великому князю Василию Дмитриевичу (как ошибочно утверждается в описании [205]), а великому князю литовскому Витовту.
4) В грамоте № 13 сохранились не три печати, как сказано в описании[206], а все пять (первые две, правда, в меньшей степени сохранности). Не все из печатей черновосковые, вторая печать—желтовосковая и совпадает с печатью на грамоте № 15, т. е. является печатью великого князя литовского Витовта[207].
История духовных грамот Василия Дмитриевича последнего периода его жизни представляется в следующем виде. В начале 1420–х годов (не ранее 1421 г.) [208] было составлено великокняжеское завещание, написанное рукой дьяка великого князя Алексея Стромилова (подлинник не сохранился). Его копию, переписанную дьяком Тимофеем Ачкасовым, Алексей Стромилов вместе с митрополитом Фотием повез в марте 1423 г. на утверждение к великому князю литовскому Витовту (грамота № 15, на которой стоит греческая подпись Фотия и прикреплена печать Витовта). Сохранилась другая копия этого времени (грамота № 16), написанная Ачкасовым и неизвестно кем заверенная, так как окончание грамоты с возможными печатями отрезано. Грамота № 13 — завершающий документ в этой серии: она скреплена подписью митрополита Фотия и печатями Василия Дмитриевича, Витовта и младших братьев Василия I — Андрея, Петра и Константина; датироваться грамота должна временем между 1423 и 1425 гг. Новая датировка грамоты № 13 теперь подтверждает наше построение об антилитовской направленности Летописного свода митрополита Фотия.
Продолжим выделение в Своде митрополита Фотия произведений, которые могут быть связаны с именем Епифания Премудрого.
Под 1399 г. в Своде читается «Слово о том, како бился Витовт с Ордою, с царемь Темир–Кутлуем»[209]. Какой–то вариант рассказа мог содержаться уже в Троицкой летописи, поэтому будем искать параллели в тех текстах, которые возникли в процессе подготовки Свода Фотия. Само оформление заголовка в виде «Слова» сближает памятник с другими «Словами» Епифания Премудрого (написанными в честь Стефана Пермского и Дмитрия Ивановича). Выражения «вкупе же с ним с единаго» (384) и «в единой думе» (385) можно сопоставить с текстом Летописной повести о Куликовской битве: «вкупе в единой мысли и в единой думе» (112). Ритмическая организация текста: «вооружився…, ополчився, устремився» (384) — вообще типична для Епифания, ср. в той же Летописной повести: «верою въоружився и креста честнаго силою укрепився, и молитвами… оградився и Богу помолися» (122). «Бояре великыи» (385) статьи 1399 г. — это те же «великие воеводы» (114, 120) и «нарочитые и старейшие бояре» (126) Летописной повести о Куликовской битве. «Многое множество бещисленое полегло» (385) в 1399 г. и «иного безчисленое множество паде» (200) при нашествии Тохтамыша. Но имеются совпадения и более значительные:
